Свадьба в Фогвуде
Шрифт:
Том кивнул, воздержавшись от замечания, что у Оливии, скорее всего, просто нет денег, чтоб оплатить услуги сантехника.
– В общем, сэр, я перекрыл воду. Служанка леди Кодденхэм уберёт там, и они закроют это крыло. Пока это всё, что можно сделать.
– Хорошо, Оуэн, – кивнул Том. – Вы всё правильно сделали. Идите скорей, переоденьтесь.
– Благодарю, сэр. Я сперва зайду на кухню и выпью горячего чаю, а потом вернусь в гараж.
Он нерешительно стоял возле двери, явно собираясь сказать ещё что-то. Том вопросительно взглянул на него.
– Это не моё дело, сэр, но… Эта труба в комнате. Это очень странно. Я понял бы, если
– И что?
– Просто сама труба так лопнуть не могла, сэр. С чего бы? Обычная чугунная труба, холодная вода. Да и напор там не такой большой. Её снаружи пробили, сэр.
– Случайно? – растерялся Том.
– Чугунную трубу? – смутился Оуэн. – Да и кто? Там, мне сказали, уже давно никто не живёт. Просто странно, сэр. Но это, вроде как, не моё дело. Я перекрыл трубу, и вода больше не течёт.
Он ушёл, а Том озадаченно посмотрел ему вслед, а потом вспомнил трубы в своей ванной комнате. Действительно, как можно случайно пробить такую трубу, и кто это сделал, если там никто не бывает? Тем не менее, он согласился с мнением Оуэна, что его это не касается. Авария ликвидирована, её последствия устранят с помощью тазов и тряпок слуги Оливии, а потом, когда Оскар вступит в права и переедет в Олдфилд, пусть уж он сам занимается своими трубами.
День в спортклубе прошёл замечательно. После сауны, массажа и бассейна я почувствовала себя полностью обновлённой. Моё тело стало гибким, мышцы – эластичными, а кожа – нежной и бархатистой. Я с гордостью рассматривала себя в большом зеркале в раздевалке, любуясь своей точёной упругой фигуркой в плотных спортивных трусиках и бра. Потом раздался сигнал моего телефона, я схватила его и поднесла к уху. Я вдруг вспомнила о странном утреннем звонке и непонятной SMSке, но встревожиться не успела.
– Привет, солнышко, – услышала я жизнерадостный голос Джеймса. – Я закончил и жду тебя в холле.
– Как твоя спина? – поинтересовалась я, подхватывая свои не до конца просохшие после душа волосы и поднимая их, чтоб посмотреть, как будет смотреться пышный хвост на темени.
– Я уже о ней забыл. У меня кровь кипит в жилах, и я готов свернуть горы. Тут отличный массажист, не хуже того, к которому я хожу в Лондоне…
– А мне делали индийский массаж в четыре руки… – похвасталась я.
– Понравилось?
– Тебе обязательно нужно попробовать!
– Как скажешь… Собирайся быстрей! Энергии у меня прибавилось, но и аппетит просто зверский. Если не хочешь, чтоб я кого-нибудь загрыз по дороге, поторопись!
– Закажи белковый коктейль, – посоветовала я. – Мне нужно пятнадцать минут.
– Ладно, – покладисто согласился он. Наверно, мысль о белковом коктейле ему понравилась. Их делают с клубничным вкусом, а он у меня сладкоежка.
Я выключила телефон и мельком взглянула на экран. Рука дрогнула, и волосы осыпались на плечи. Я увидела два новых сообщения. Они снова были от этого загадочного Старого друга и пришли, – на сей раз я это проверила, – с номера, который не определялся. В первом было написано: «Я безумно люблю тебя, Лара, и хочу быть с тобой», во втором: «Я ничего не забыл. А ты помнишь?»
Это было похоже на какое-то безумие. Я понятия не имела, о чём идёт речь. Или у меня отшибло память? Я быстро стёрла эти сообщения и собрала волосы в обычный хвост на затылке. Изощряться с причёской уже не хотелось, даже ради Джеймса. Одевшись,
Он сидел на диване под огромной пальмой и потягивал через трубочку коктейль из пластикового стакана. Я присела рядом и улыбнулась.
– Вкусно?
– Не подлизывайся, – проворчал он. – Мне и самому мало…
Я рассмеялась. Он тут же подсунул мне трубочку. Я попробовала и кивнула.
– Вкусно. И меня очень радует, что ты совсем не жадина, как некоторые.
Мой телефон издал короткий сигнал, и я вздрогнула. Джеймс настороженно следил за выражением моего лица. Наверно, в какой-то момент мне не удалось сохранить самообладание. Я достала телефон и посмотрела на экран. Я знала, что если не покажу ему, он не станет спрашивать или отнимать у меня телефон, чтоб узнать, кто мне звонит. Но мне всё равно было не по себе. Я сама не понимала почему. Я же не знала за собой никакой вины… К счастью, это было лишь сообщение о последней примерке свадебного платья.
– В понедельник мне нужно будет поехать в Лондон на примерку, – улыбнулась я, и выключила звуковой сигнал, чтоб он больше не пугал меня так.
– Возьми с собой Дэбби. Заодно купите новые туфли, – распорядился он.
– Хорошо, – кивнула я и поцеловала его тёплые, пахнущие клубникой губы.
Следующим утром снова шёл дождь. Он лил уже вторые сутки и, судя по тяжёлому, однотонно серому небу, и не думал кончаться. Луг, где собирались устанавливать свадебные шатры, уже, наверно, превратился в болото. На дорожках стояли прозрачные лужи, в которых плавали бледные, сорванные с деревьев листья. И на душе было как-то холодно и тоскливо.
Я стояла у французского окна в белом холле и, как мне казалось, ни о чём не думала. Рядом переминались и скулили борзые, уговаривая меня выпустить их на улицу, но я не знала, можно ли это сделать. Что если, побегав под дождём, они промокнут, ворвутся в дом, распространяя вокруг жуткий запах мокрой шерсти, и залезут в таком виде на старинные диваны, обитые нежным бархатом и безупречно гладким шёлком.
Вчера Джеймс весь вечер провёл в компании Тома и отца. Они на несколько часов удалились в бильярдную, а я решила принять ароматную ванну, но лёжа в ней, не переставала думать о странных сообщениях, приходивших мне на телефон. Вечером, проверив, не звонил ли мне кто-нибудь, я обнаружила ещё три сообщения с прежними заверениями в любви и призывами что-то вспомнить. В какой-то момент я разозлилась, потому что мне ровным счётом нечего было вспоминать, и засунула телефон в сумку, а сумку – на полку в гардеробной. После этого я без конца думала о том, что мне может позвонить мама, чтоб сообщить, когда они с Гордоном приедут.
Вечером перед обедом снова появился Джеймс. Он был благодушен и расслаблен, и от его губ едва уловимо пахло коньяком. Я была рада, что, по крайней мере, у него день удался. Но он тут же насторожился и спросил, что со мной, а потом сообщил, что у меня вымученная улыбка. Мне пришлось соврать, что я снова переволновалась из-за свадьбы. Он успокоил меня, что всё будет хорошо.
На ночь я снова осталась у него. Хоть нам и приготовили разные спальни, никто не требовал, чтоб мы спали исключительно у себя. Напротив, все знали, в какой из двух спален мы устроились на очередную ночь, и именно в эту дверь утром аккуратно постучал Уолтер и сообщил, что оставит поднос с чаем на столе в гостиной. На подносе стояли две чашки и большой чайник.