Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01
Шрифт:
Я взглянул на небо, прикидывая, который сейчас час.
— Только одну, — предупредил я, — потому что потом я должен пойти на поля и наложить заклинания, чтобы пугала продолжали защищать наш урожай.
— Какую ты нам расскажешь историю, Кориба? — спросил другой мальчик.
Я огляделся и увидел Камари, стоящую в стайке девочек.
— Пожалуй, я расскажу вам историю о Леопарде и Сорокопуте.
— Такой я еще не слыхал! — воскликнул Ндеми.
— Неужели ты думаешь, что старику не сыскать для вас новых историй? — спросил я, а затем опустил глаза к земле. Подождал, пока наступит тишина.
— Жил-был очень умный молодой Сорокопут, и потому, что он был очень умный, он постоянно задавал вопросы своему отцу.
— Почему мы едим насекомых? — спросил он однажды.
— Потому что мы сорокопуты, а сорокопуты едят именно насекомых, — отвечал отец.
— Но мы также и птицы, — возражал молодой Сорокопут. — А разве птицы, орлы к примеру, не едят рыбу?
— Нгайи создал сорокопутов не для того, чтобы они ели рыбу, — напомнил ему отец. — Даже если тебе хватит сил поймать и убить рыбу, у тебя будет болеть живот после того, как ты ее съешь.
— А ты сам когда-нибудь ел рыбу? — спрашивал молодой Сорокопут.
— Нет.
— Так откуда ты знаешь, что будет потом?
В тот же день, пролетая над рекой, Сорокопут увидел маленькую рыбешку, поймал ее и съел, а потом неделю мучился животом.
— Ты получил хороший урок? — спросил его отец, когда молодой Сорокопут поправился.
— Я научился не есть рыбу, — согласился Сорокопут, — но хочу задать тебе другой вопрос. Почему сорокопуты самые трусливые из птиц? При появлении льва или леопарда мы взлетаем на верхушки деревьев и сидим там, пока они не уйдут.
— Львы и леопарды могут нас съесть, — ответил его отец. — А потому мы должны держаться от них подальше.
— Но они не едят страусов, а страусы тоже птицы, — заявил умный молодой Сорокопут. — Если они нападают на страуса, тот убивает их ударом ноги.
— Ты не страус, — ответил отец, которому порядком надоели эти разговоры.
— Но я — птица, и страус — птица, и я смогу научиться бить лапкой с той же силой, что и страус, — заявил молодой умный Сорокопут и всю следующую неделю тренировал удар на насекомых и тонких веточках, что попадались у него на пути.
И вот как-то днем он наткнулся на чуи-леопарда. Когда Леопард приблизился, молодой Сорокопут не взлетел на дерево, а остался на земле, не желая отступать ни на шаг.
— Я очень умная птица, — представился он Леопарду, — и не боюсь тебя. Я научился брыкаться, как страус, так что, если ты подойдешь ближе, я ударю тебя, и ты умрешь.
— Я стар, — услышал он в ответ, — и больше не могу охотиться. Я готов встретить смерть. Подойди, ударь меня, положи конец моим страданиям.
Молодой Сорокопут подошел и ударил Леопарда прямо по морде. Леопард же только рассмеялся, раскрыл пасть и проглотил умного молодого Сорокопута.
— Что за глупая птица, — хохотнул Леопард, довольно облизываясь. — Это же надо, выдавать себя за кого-то еще! Если б он улетел, как положено сорокопутам, я бы остался сегодня голодным. Но он вообразил себя страусом, и закончилось все тем, что он угодил мне в желудок. Полагаю, все-таки он не был так уж умен…
Я замолчал и посмотрел на Камари.
— Это все? — спросила одна из девочек.
— Все.
— А почему сорокопут решил, что он способен стать страусом? — спросил кто-то из ребятишек.
— Может, Камари ответит тебе.
Все дети повернулись к Камари, которая не сразу, но ответила на вопрос мальчишки.
— Одно дело хотеть стать страусом, другое — знать то, что знает страус. — Она продолжила, глядя мне в глаза: — Беда не в том, что сорокопут стремился узнать что-то новое. Плохо, что он думал, будто может стать страусом.
Наступила тишина, дети обдумывали ответ.
— Это так, Кориба? — спросил наконец Ндеми.
— Нет, — ответил я. — Узнав все, что знает страус, сорокопут тут же забыл бы о том, что он сорокопут. Вы должны всегда помнить, кто вы такие, и избыток знаний может заставить вас забыть об этом.
— Ты расскажешь нам еще одну историю? — спросила совсем маленькая девочка.
Не сейчас. — Я поднялся. — Но вечером, когда я приду в деревню, чтобы выпить помбе [22] и посмотреть на танцы, я, возможно, расскажу вам историю о большом слоне и маленьком мудром мальчике кикуйу. Неужели дома у вас нет никаких дел?
Дети разбежались, кто в дом, кто на пастбище, а я заглянул в хижину Джумы, чтобы дать ему мазь для суставов, которые всегда болели у него перед дождем. Потом зашел к Коиннаги и выпил с ним помбе, после чего обсудил деревенские дела с Советом старейшин. И, наконец, поднялся к себе, чтобы немного поспать, как всегда в самое жаркое время дня, благо дождь мог пойти лишь через несколько часов.
22
Алкогольный напиток домашнего производства (суахили).
Камари уже поджидала меня. Она собрала хворост, наполнила все бурдюки водой и, когда я вошел во двор, насыпала зерно в кормушки козам.
— Как провела день твоя птица? — спросил я, взглянув на сокола, клетка которого стояла в тени хижины.
— Он пьет, но ничего не ест. — В голосе ее слышалась тревога. — И все время смотрит в небо.
— Наверное, самое важное для него не еда, а что-то другое.
— Я все сделала, Кориба. Могу я идти домой?
Я кивнул, и она ушла, пока я расстилал одеяло в хижине.
Всю следующую неделю она приходила дважды в день, утром и после полудня. Затем, на восьмой день, со слезами на глазах она сообщила, что ее сокол умер.
— Я же предупреждал тебя, что так оно и будет, — мягко заметил я. — Птица, парившая в вышине, на земле жить не сможет.
— Все птицы умирают, если не могут больше летать? — спросила она.
— Почти все. Некоторым нравится безопасность клетки, но большинство умирает от горя. Ибо, коснувшись неба, они не могут смириться с тем, что их лишили возможности летать.