Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01
Шрифт:
— Зачем же тогда мы мастерим клетки, если птичкам в них плохо?
— Потому что птицы скрашивают жизнь нам, — ответил я.
Она помолчала, прежде чем продолжить.
— Я сдержу слово и буду прибираться у тебя в хижине и на дворе, носить тебе хворост и воду, хотя мой соколенок и умер.
Я кивнул.
— Так мы и договаривались.
Три последующие недели она приходила дважды в день. Затем, в полдень двадцать девятого дня, после того, как она закончила утренние труды и вернулась домой, ко мне пожаловал Нджоро, ее отец.
— Джамбо,
— Джамбо, Нджоро, — ответил я, не поднимаясь ему навстречу. — Что привело тебя ко мне?
— Я — бедняк, Кориба, — Нджоро присел на корточки напротив меня. — У меня только одна жена, и она не родила мне сыновей, лишь двух дочек. Земли у меня не так много, как у соседей, и в прошлом году гиены задрали трех моих коров.
Я не мог понять, к чему он клонит, а потому просто смотрел на него, ожидая продолжения.
— При всей моей бедности меня утешало одно — мысль о выкупе, который я получу за каждую из дочерей-невест. — Он запнулся. — Я всегда следовал нашим традициям. И заслужил право на обеспеченную старость.
— И я того же мнения.
— Тогда почему ты готовишь Камари в мундумугу? — спросил он. — Всем известно, что мундумугу дает обет безбрачия.
— Камари сказала тебе, что станет мундумугу?
Он покачал головой.
— Нет. Она совсем перестала разговаривать со мной и с матерью после того, как стала ходить к тебе.
— Тогда ты ошибаешься. Женщина не может стать мундумугу. С чего ты взял, что я готовлю ее себе на смену?
Он порылся в складках набедренной повязки и вытащил кусочек выделанной шкуры. С записями, нацарапанными углем:
Я КАМАРИ
МНЕ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
Я ДЕВОЧКА
— Это написанные предложения. — В голосе звучал укор. — Женщины не умеют писать. Писать могут только мундумугу и великие вожди, такие, как Коиннаги.
— Оставь это мне, Нджоро, — я взял у него кожаную полоску, — и пришли сюда Камари.
— Я хотел, чтобы она до вечера сегодня поработала на поле.
— Пусть немедленно идет сюда.
Вздохнув, он кивнул.
— Я пришлю ее, Кориба. — Он помолчал. — Ты уверен, что она не станет мундумугу?
— Даю тебе слово. — И я поплевал на ладони, чтобы доказать свою искренность.
Облегченно вздохнув, он отбыл, а несколько минут спустя прибежала Камари.
— Джамбо, Кориба.
— Джамбо, Камари. Я очень тобой недоволен.
— Разве я собрала сегодня мало хвороста? — спросила она.
— Хвороста ты собрала, сколько нужно.
— Разве бурдюки не наполнены водой?
— Бурдюки наполнены водой.
— Так в чем же я провинилась? — Она оттолкнула одну из коз, которая тыркнулась носом в ее ладонь.
— Ты нарушила данное мне обещание.
— Это неправда. Я прихожу сюда дважды в день, хотя птичка и умерла.
— Ты обещала больше не заглядывать в книгу.
— Я не заглядывала в книгу с того дня, как ты запретил мне это делать.
— Тогда объясни, что это такое? — Я протянул ей полоску
— Нечего тут объяснять. — Она пожала плечами. — Это писала я.
— Если ты не заглядывала в книги, то как ты могла научиться писать?
— С помощью твоего магического ящика. Ты не запрещал мне заглядывать в него.
— Моего магического ящика? — нахмурился я.
— Ящика, который оживает и светится многими цветами.
— Ты говоришь о моем компьютере? — удивился я.
— Это твой магический ящик, — повторила Камари.
— И он научил тебя читать и писать?
— Я научилась сама… но только чуть-чуть, — печально ответила Камари. — Я словно Сорокопут в твоей истории… Вовсе не так умна, как мне это казалось. Читать и писать очень трудно.
— Я говорил, что тебе нельзя учиться читать. — Я с трудом подавил желание похвалить ее за столь выдающееся достижение. Но как я мог хвалить ту, что нарушила закон?
Камари покачала головой.
— Ты сказал, что я не должна заглядывать в твои книги.
— Я говорил тебе, что женщинам не положено читать. Ты ослушалась меня. За это ты будешь наказана. — Я выдержал паузу. — Ты будешь прибираться у меня еще три месяца, и ты должна принести мне двух зайцев и двух мышей, которых ты поймаешь сама. Поняла?
— Да, поняла.
— А теперь пойдем в хижину и ты, возможно, поймешь кое-что еще.
Она последовала за мной в хижину.
— Компьютер, начать работу, — приказал я.
— К работе готов, — ответил механический голос компьютера.
— Компьютер, осмотри хижину и скажи, кто стоит рядом со мной.
На мгновение сверкнули линзы сканнера.
— Девочка, Камари ва Нджоро, стоит рядом с тобой, — ответил компьютер.
— Ты узнаешь ее, если увидишь вновь?
— Да.
— Теперь слушай Безусловный приказ. Никогда более не говори с Камари ва Нджоро ни на одном известном тебе языке.
— Приказ понят и занесен в память, — ответил компьютер.
— Выключайся. — И я повернулся к Камари. — Ты понимаешь, что я сделал, Камари?
— Да, но это несправедливо. Я не нарушала данного тебе обещания.
— Закон гласит, что женщины не должны читать, и ты его нарушила. Больше тебе это не удастся. Возвращайся домой.
Она ушла с гордо поднятой головой, а я занялся своими делами, объяснил мальчикам, готовящимся к церемонии обрезания, как разрисовывать тела, прочитал заклинание, отгоняющее злых духов во дворе старого Сибаки (он нашел там кучку дерьма, оставленного гиеной, верный признак присутствия таху [23] ), дал команду СТО вновь скорректировать орбиту, чтобы принести прохладу на западную равнину. К тому времени, когда я вернулся для полуденного сна, Камари уже побывала у меня, прибрав и дом, и двор.
23
Злой дух (суахили).