Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06

Краус Элизабет

Наконец, не осталось ни одного свободного места и огни начали гаснуть, кроме тех, что освещали шелковые панели. Музыка стихла. Сбоку от сцены кто-то ударил в тамбурин. Затем вышла девушка в ослепительно-белом одеянии и села за рояль. Она поглядела прямо на меня и улыбнулась. Это была Одри.

Тут вступил и оркестр. Роб был среди музыкантов — он играл на бас-гитаре. Одри кивнула ему и ударила по клавишам: огни засияли ярче, вступил хор, ударные и бас-гитара сотрясали воздух так, что голова кружилась. Одри откинулась назад и в лучах прожекторов, мечущихся по потолку, можно было разглядеть шуршащих крыльями летунов, и вы чувствовали, как их эмоции переполняют помещение

так, что начинало перехватывать дыхание. Одним словом, я так и сидел, с открытым ртом. Никогда не видел ничего подобного!

Внезапно музыка прекратилась. Кто-то провозгласил:

— Братья и сестры, пред вами преподобный Джим Пеннибэйкер!

И преподобный взошел по ступеням на кафедру.

Роскошней волос, чем у Джима Пеннибэйкера я никогда не видел. Глянув на Одри и Роба, он слегка подмигнул им. Потом начал говорить.

О, он умел воодушевить толпу! Он орал что-то про грех, про то, что вы не можете избежать возмездия, как далеко бы не скрылись, потому что галактики все равно, что зернышки риса меж пальцев Всевышнего. Он так грохотал, что делалось муторно. Очень скоро люди в проходах начали падать в обморок, но организация Пеннибэйкера была готова ко всему: распорядители в небесно-голубых блейзерах и теннисных туфлях выбегали с каким-то подкрепляющим средством. Весь этот разговор вместе с музыкой и пением занял целых полтора часа. Наконец, голос Джима Пеннибэйкера смягчился, а огни чуть пригасли и опустились.

— Братья и сестры, в этот вечер среди нас новые друзья.

— Хвала Иисусу! — закричали люди.

— Друзья, которые, может, и непохожи на нас, но их сердца и наши сердца — одно.

— Аминь!

— Они обеспокоены, они хотят мира! Они устали и хотят сложить ношу. Они страждут от неуверенности и хотят укрепиться.

— Хвала! Слава Ему! Да святится имя Его!

— Вы должны помочь им, Братья мои. Да, Сестры мои, вы должны взять их за руки и повести по сияющей тропе в Царство Божие. Богу не важно, откуда вы. Ему все равно, как вы выглядите или каковы дела ваши. Он только хочет от вас Любви. Он жаждет простить вам грехи и омыть вас в сладких водах своей любви. Так что ведите их, Братья и Сестры! Покажите им на златую тропу, в царствие Его вступить можно всегда, стоит лишь сделать первый шаг.

Его наручные часы сверкали в лучах прожекторов. Затем, внезапно, послышалось хлопанье крыльев и летуны начали спускаться, скользя над головами сидящих на трибунах людей. Они, приземлившись, заполнили проходы. А впереди были летуны с высохшими ногами, сломанными крыльями, ослабевшие, поблекшие. Им помогали товарищи и распорядители.

Один из них был слепым. Глаза его затянула молочная дымка, перья на крупной голове росли неровно, точно как у Генри. Он даже наклонял набок голову тем же манером, что и Генри.

Господи, как мне захотелось спуститься и помочь ему. Именно этому меня и учили — быть поводырем, осваивать профессию, летать — выполнять свое истинное предназначение. И я тосковал именно из-за этого, именно этого мне недоставало — даже больше, чем Генри. Это было чертовски несправедливо!

Мне было одновременно и хорошо и грустно. Потом я кое-что заметил. По другую сторону помоста Роб наклонился к одному из натянутых полотнищ. Он с кем-то разговаривал. Полотнище чуть-чуть шевельнулось, там, в тени, стоял летун, которого я узнал по золотому медальону. Это был генеральный консул представительства летунов в Гавани! Роб указал на меня. Консул вновь отступил в тень. Затем он прошел вдоль полотняной стены, и я увидел, что он направляется в мою сторону. Может, это ничего и не значило, но все равно, нужно было убираться отсюда.

Я выскользнул из ложи и спустился по боковому проходу, где стояли несколько летунов, ожидая исцеления. Тот, слепдй, был среди них. И как раз, когда я проходил мимо него, он споткнулся.

Я не мог удержаться. Я сделал именно то, чему меня учили, и схватил его за руку, удержал от падения. Думаю, я ожидал ощутить тепло благодарности. Но было лишь одно холодное узнавание: «ТЫ!» и шум, который подняли остальные летуны в палатке.

Внезапно вся атмосфера Возрождения испарилась. Резкий свет высветил помятый, пятнистый брезент палатки и потные, растерянные лица людей на переполненных трибунах. Джим Пеннибэйкер не понимал, что случилось.

— Братья… и Сестры… пожалуйста, — пытался выговорить он.

Слепой убрал руку и отступил, словно боялся, что я ударю его. И все застыло на секунду, точно на картине. Затем разразился ад. Летуны начали возбужденно жужжать, сбиваясь в группы, подпрыгивая и хлопая крыльями. Поднялся шум, и это ощущение разъяренного пчелиного роя, которое они испускали, захватило и людей в палатке. Большинство не слишком часто сталкивались с летунами и не представляли, что летуны могут генерировать такие мощные эмоции. Тревога нарастала почти зримо. Все должно было вот-вот взорваться, я использовал этот миг, и, выбежав наружу, кинулся по раскисшему полю на шоссе. Там я встал поперек дороги и замахал рукой грузовику, который выехал на меня из темноты.

— Какого черта! Что ты делаешь? — остановив машину, проорал водитель.

— Мистер, подбросьте меня.

— Откуда я знаю, что ты никого не убил?

— Ниоткуда. Пожалуйста, мистер, только на холм, до Рэйндж-Лайн. Прошу вас!

Водитель оглядел меня, каким-то образом понял, что я говорю правду и нахожусь в полном отчаяньи, и открыл пассажирскую дверцу. Я взобрался в машину как раз, когда палатка Пеннибэйкера взорвалась изнутри, точно бумажный пакет, и все они, одним роем, вылетели на мои поиски.

Грузовик довез меня прямо до размытого моста. На другой стороне стоял автомобиль Горди и Ирен. Я знал, что запасной ключ они хранят в маленькой магнитной коробочке под крылом автомобиля, нашел его и поехал к Месту.

Я добрался до навеса немногим раньше, чем они. Можно было услышать, как они жужжат в облаках. Я выглянул в одно из поставленных под безумным углом окон, но ничего не увидел. Судя по шуму, к тем, кто присутствовал на церемонии Возрождения прибавились и другие. Ладно, подумал я. Посмотрим, правду ли говорят насчет Загадки этого Места. Может, тут они меня не достанут. Но даже если так, все равно дела шли чертовски паршиво.

Всю ночь шум нарастал. Я лежал на полу и пытался уснуть, но мог думать лишь о том, что мне придется вернуться на Скалу. Затем, чуть позже, ко мне поднялась Ирен.

— Джи-Ди! — закричала она, подбежала и обняла так крепко, что я закашлялся. — Мы тебя весь день искали! С тобой все в порядке?

— Конечно, — ответил я.

— Они не пытались прорваться внутрь?

— Еще нет, — ответил я.

— Я только что из консульства. Мне пришлось надеть ту штуку, которую ты раньше носил, так что я смогла поговорить с их генеральным консулом. Горди не мог этого сделать, ты ведь знаешь, у него стимулятор сердца. Но этот вел себя так… Ну, словно я была преступницей, вот! Сказал, меня тоже нужно судить. Я сказала, пускай, и что ты хороший, достойный мальчик. Он как раз начал толковать про то, что такое коллективная мудрость и как она много значит, а я просто, одиночка и ни грана из нее не пойму! А я сказала, что отлично поняла, какая он задница!