Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что я не христианин, мать их?!
Лицо преподобного Пеннибэйкера стало красным как его волосы. Он подскочил и швырнул салфетку в тарелку.
— Вы можете изрыгать все ваши гнусности — предо мною одним. То, что вы развращенный тип, для меня не новость. Но я не позволю вам разговаривать таким образом в присутствии моей дочери.
— Папа, да все в порядке…
— Отнюдь не в порядке!
— Ладно, я извиняюсь, — сказал Джонсон. — Перед вашей дочерью.
Преподобному Пеннибэйкеру, казалось, стоило огромного труда овладеть собой. Наконец, с ледяным спокойствием, он сказал:
— Капитан, граф, боюсь, я не могу преломить с вами хлеба. Этот стол осквернен. Пошли, Одри.
— Но папа…
— Я сказал, пошли!
— Да, сэр, — тихо ответила она, опуская глаза. И прошептала мне, — Я позвоню тебе позже.
Потом она и ее отец быстро вышли из зала.
— Ну и черт с ними, — сказал Джонсон и, не тратя зря времени, плюхнулся на освободившееся место. — Он просто напыщеннный ублюдок, вот и все. И всегда был таким. А все это его мошенническое предприятие с Возрождением!
— Он оказал значительное содействие при переговорах с Сетью, — заметил Граф.
— Что мне с того, что он обожает этих жуков? — Джонсон отломил кусок хлеба и внезапно повернулся ко мне. — Какого черта ты так уставился?
— Это Джи-Ди, — сказал капитан Признер. — Джи-Ди, познакомься с Джорджем Джонсоном.
— Как поживаешь, малыш? — спросил тот, показывая изношенные пожелтевшие зубы.
— Джи-Ди раньше работал поводырем на Дереве.
— Надо же! Так ты тоже любитель жуков?
— Вообще-то в данный момент они от меня не в восторге.
— Ну и пошли их в задницу, — провозгласил Джонсон, — всех пошли!
— Джордж, уймись, — сказал Признер. — Вон идет официант. Почему бы тебе не заказать себе поесть?
— Я, пожалуй, прогляжу меню, — сказал я.
Джонсон сказал:
— Тебе не нужно меню. У них тут есть свежие устрицы. Ты любишь устрицы? — Не дожидаясь ответа, он жестом подозвал официанта. — Принеси нам по тарелке камамотус. А потом — разделанного краба со шпинатом. И позаботься, чтобы в соусе было побольше чесноку. Да, и еще две бутылки вон того Тавля.
— Не думаю, что мальчик пьет, Джордж, — сказал капитан Признер.
— Раз уж он жил с жуками, наверняка пьет. Они делают такой мед, знаете ли. Отличная штука. Так что на этой планете нет ни одного пуританина.
— Преподобному Пеннибэйкеру было бы нечего делать, будь дам пуритане, — заметил граф.
— Черта с два Пеннибэйкер выйдет из дела — угрюмо сказал Джонсон. — Распоследний сукин сын он, вот и все. Он и его вонючие тараканы, мать их. — Он вновь, сузив глаза, повернулся в мою сторону. — Послушай! Не ты — малый, что работал на того художника?
— Верно.
— Они что, умеют рисовать, жуки эти чертовы?
— А почему бы и нет? — ответил я.
— Ну конечно, они умеют рисовать, — сказал капитан Признер. — У меня у самого дома в кабинете висит его репродукция.
— Какая именно? — спросил я.
— Называется «Крыльцо # 7». Такая вся голубая и туманная. Ты ее знаешь?
— Нет. Но он написал ужасно много картин.
— И много ужасных картин, — сказал Джонсон.
Официант вернулся с вином и блюдом устриц в раковинах.
До сих пор я видел их только в книгах, поскольку ничего подобного в океанах мира летунов не водилось. На раковинах лежал мягкий сероватый отблеск, и мне показалось, что по уложеннным фестонами краям они слегка шевелятся. Джонсон выдавил лимон на свои устрицы и положил поверх каждой колечко лука. Потом он поднял раковину, откинул голову назад, и устрица скользнула ему в глотку. Я попробовал одну. Они были вполне неплохи — если не задумываться о том, что именно ты глотаешь.
После них прибыли тарелочки с крабом и салатом. Капитан Признер показал мне, как разделывать панцирь краба и извлекать мясо вилкой. Мне было немножко не по себе есть краба, потому что он по строению напоминал летуна, но мясо оказалось вкусным. Я постарался справиться и с еще одной устрицей. Тем временем вино и еда, казалось, немного ублажили Джонсона. Чуть позже он извинился перед каждым за свое поведение.
— Это все из-за этих перелетов между звездами. Они выматывают нервы.
— Ох, Джордж, — сказал капитан Признер.
— Что? Я не прав? Погляди на капитана, малыш! Как ты думаешь, сколько ему лет?
— Мне трудно определить, сколько людям лет, — ответил я.
— Давай, попробуй угадать. Майк, повернись-ка к малышу затылком. Покажи свои седые волосы.
— Сорок? Сорок пять?
— Ему двадцать шесть, — сказал Джонсон.
— Вообще-то двадцать пять, — поправил капитан.
— Простите! — сказал я, чувствуя, что краснею.
— Эй, ты еще был щедр. Майк, скажи ему, сколько лет самому старому капитану на этой линии.
— Нас отправляют на пенсию в тридцать два, — ответил Признер.
— А когда ты начал подготовку, сколько тебе было?
— Двенадцать.
— А первым прыжком ты во сколько руководил?
— В девятнадцать и три месяца.
— Восемь лет тренировки на двенадцать лет службы. Тут и карьеру сделать не успеешь.
— Если учитывать, на скольких ужинах капитан обязан присутствовать, — ответил Признер, — то это очень долгая карьера.
Мы все рассмеялись его шутке, а он продолжил:
— Некоторым людям прыжки дорого обходятся, что правда то правда. Да мы и не скрываем этого. Поля, которые несут корабль, чрезвычайно мощны и могут влиять на людей различным образом. Это не обязательно, значит, что сам по себе межзвездный перелет вреден. Но ранняя отправка на пенсию — это предосторожность, которую…
— 20 компания считает необходимой.
— Но согласись, Майк, ты износился.
— Ладно. Я абсолютно износился.