Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06
Шрифт:
— Что вы имеете в виду — «до чего больно»?
— Не слишком-то удачная мысль читать свои же собственные вещи, малыш. Это не идет на пользу. От этого только становится чертовски паршиво. — Он опять нахмурился. — Откуда ты это взял?
— Кто-то прислал ее Одри Пеннибэйкер. Она не захотела взять книгу, поэтому отдала мне.
— Она хочет отдать тебе и еще кое-что, — сказал он, сбрасывая читник на пол.
— Полагаю, мне нужно попытаться ударить вас за такие слова. Но я еще не пришел в себя после того раза.
— Прости, малыш. Ты прав. — Он неуверенно поднялся. — Я задолжал
Я заколебался. С тех пор, как мы встретились, он делал все, чтобы вызывать во мне неприязнь. Но опять же, я никогда не был бойцом.
— Давай, ублюдок, уложи меня!
— Джордж, — сказал я. — Я не собираюсь бить вас. Почему бы вам просто не присесть и не поговорить со мной?
Он заморгал и сел с неожиданно покорным и сконфуженным видом.
— О чем ты хочешь со мной поговорить?
— Почему вы так рассердились на графа?
Джонсон заворчал:
— О Господи, лучше бы ты мне просто врезал!
— Расскажите.
С миг он жевал свою бороду.
— Ладно, — сказал он. — Эта книга — единственное, что я написал в своей жизни. Она принесла мне состояние. Это было как удар. Сенсация, мать ее. Какое-то время ее читали все подряд. Парни одевались в черное, как Мэтт. А девчонки носили косую стрижку как Чейз Кендалл. Ты уже добрался до нее?
— Нет еще.
— Поймешь, что я имею в виду. Но эта книга довела власти на Танзисе до белого каления. Чертовы ублюдки закрыли мне визу. Мне пришлось убираться к дьяволу и какое-то время жить на Земле. Я подумал, какого черта, я поживу в Миннесоте и опять начну работать. Но там у меня не пошло. Ну и ладно. Я просто отправился в другое место и опять попытался писать. Ничего. Тут уж я начал психовать, но поделать все равно ничего не мог. Где бы я ни жил, как бы ни старался — неважно, — я все равно не смог начать другую книгу.
Потом, несколько лет спустя, я понял, что это — Танзис. Танзис был настоящим моим домом, малыш, единственным местом, где я мог работать. Я попытался вернуться, но они отказали мне в визе. Сказали мне, что моя книга — вражеская пропаганда. Что она работает на врага.
Ну, их за это нельзя обвинять. Когда пришли эти жуки, они вообще не стали сражаться сами. Просто обрабатывали людей, и те начинали драться друг с другом. А при таком раскладе не имело значения — кто победит. Все равно, и так и эдак погибали танзианцы. Ну так вот, власти повернули дело так, будто меня тоже обработали, и что я написал свой роман по заказу Сети. Они устроили охоту на ведьм, и попался я — но все это было для того, чтобы отвлечь внимание от их правительства, которое действительно погано вело себя по отношению к тем людям, которых эти клопы и в самом деле обработали. Такое вот дерьмо. Давно это было, малыш, а я до сих пор терплю все, что мне достается. Но этому паршивому графу сегодня вечером я спускать не собирался.
— А почему они разрешили вам вернуться теперь?
— Кто знает? Может, они полагают, что смогут делать на мне деньги. Поставят меня в нишу в музее Рула…
— И что же вы собираетесь делать по возвращении? — спросил я. — Попробуете опять писать?
Джонсон медленно поднялся.
— Сейчас я собираюсь отправиться спать. — Он поглядел на читник, валяющийся на полу. — Так тебе нравится?
— Конечно.
— Ну и черт с тобой, — невнятно сказал он.
Дверь отворилась, и он вывалился в коридор. Чуть позже я наконец заснул.
На следующее утро пришел стюард с запиской от графа Лэттри. Не встречусь ли я с ним через час в комнате для игр в Пассаже? Я нацарапал ответ в блокноте стюарда, что приду, и отправился в гимнастический зал немного поразмяться. Я неплохо пробежался и сделал несколько упражнений на кольцах и на высоком брусе, но шея и правая сторона лица все еще побаливали после удара Джонсона, поэтому я бросил занятия, принял горячий душ, побрился и отправился через Торговый ряд, чтобы встретиться с графом.
Он ожидал меня, взгромоздившись на высокий табурет у стенной панели, упершись каблуками в верхнюю перекладину табурета. Когда я появился, он слез и торжественно пожал мне руку.
— Благодарю за то, чдо вы пришли, — сказал он.
— Не за что, граф.
— Я подумал, может, вы не захотите со мной встречаться после неприядного инцидента вчера вечером. Надеюсь, с вами все в порядке?
— В общем, да.
Граф кивнул.
— Разумеется, я навел справки. Но все же я рад видеть, чдо вы на ногах, хоть и двигаетесь чудь-чудь с трудом. Хорошо. — Граф отошел к стойке, где во льду стояла бутылка, ее горлышко было обернуто салфеткой. — Я позволил себе заказать вино. Вам нравится шампанское?
— Не думаю, что я его раньше пил, граф.
— Это хорошее вино, — сказал он, наполняя для меня узкий бокал. Вино было бледно-желтым, вверх поднималось множество пузырьков. — Так приядно выпить бокал вина во время игры.
Я попробовал. Он был прав. Вино действительно было приятным. Граф расположил шары на столе треугольником.
— Вы в биллиард играете?
— Давно не играл, — сказал я, — но правила, кажется, помню.
— Хорошо, — сказал граф. — Раз вы не играли, не позволиде ли вы дать вам гандикап, скажем, в пятнадцати шаров?
— Разумеется, граф, — сказал я.
Мы бросили жребий; начинать выпало мне, но я сразу гке промазал. Потом принялся за работу граф — он быстро двигался вокруг стола, укладывая в лузы один шар за другим. Наконец, мы прервались, чтобы выпить вина.
— Пудешествие. Вам тут все еще нравится?
— Большей частью, — ответил я.
Граф состроил гримасу, показав оранжевые зубы. Он послал шар в боковую лузу и промахнулся. Нарочно, подумал я. Я прицелился, чтобы сделать свой первый удар и послал три шара в угловую лузу.
— Мои поздравления, — сказал граф. — Не друдно бь<ло расставаться с домом?
— Ну, у меня был небольшой выбор.
Я промахнулся, и граф вновь подошел к столу.
— Действительно, в буквальном смысле вы — беглый преступник. — сказал он. — Однако, учитывая обстоядельства, полагаю, вам будет недрудно получить на Танзисе полидическое убежище. Если бы вы пожелали, я сделал бы все возможное, чтобы ускорить прохождение ваших докумендов по различным инстанциям.
Я не ответил. Он медленно прицелился, и несколько шаров тяжело упали в боковую лузу.