Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно)
Шрифт:
Морские волны нежно поднимали и опускали его, играя с ним, как с винной пробкой. Шевеля ногами в тепловатой воде, он наслаждался уютом невесомости. Стоило ему решить повернуть к берегу, как развесёлая полька
7
Глядя сквозь небольшое пластиковое окно передвижного дома, скалолаз с удовольствием заметил, что утреннее небо над серовато-голубыми зубцами горных вершин, окружавшими долину, уже покраснело. Он не уставал изумляться бескрайней глубине неба цвета индиго, где несколько одиноких звёзд всё ещё сопротивлялись восходу. Только приглушенное гудение бензинового генератора, питающего передвижной дом электричеством, нарушало ночную тишину.
Скалолаз решил не бриться. Если бы он также отказался от бутерброда, то ко времени прибытия первых самолётов покрыл бы уже треть подъёма. И, если всё пройдёт по плану, к сумеркам он, возможно, доберётся до приюта Райта.
Он выпил кружку растворимого кофе и забросил за спину старый потёртый рюкзак. Он вспомнил подозрительный взгляд молодого менеджера, когда он прибыл в кемпинг прошлым вечером. Скалолазу рюкзак достался в наследство от деда, одного из последних энтузиастов скалолазания в этом районе, и несколько музеев предлагало ему неплохую сумму за него.
Потом скалолаз надел старомодные гольфы — конечно, его портной посчитал что они были ему нужны для костюмированного бала — и две пары тонких синтетических носков. От своей последней пары поношенных шерстяных носков он был вынужден избавиться несколько месяцев назад. Но его многократно стираный коричневый ангорский свитер, который он получил в наследство от старого дядюшки, до сих пор был в порядке, хоть и немного тесноват для него.
Скалолаз попытался спуститься по перфорированным металлическим ступеням как можно тише. Это было не просто из-за громоздких сапог с рифлёной подошвой, которые он купил давным-давно в магазине, продававшем реквизит для киносъёмки. Из своего припаркованного внедорожника он достал длинную верёвку, пачку скалолазных кроков, молоток, кошки и свою кирку с настоящей деревянной ручкой. Асфальт парковки был усеян пустыми пивными бутылками, целлофановыми пакетиками, пустыми коробками из-под желе и палочками от мороженного.
Миновав пластиковую ограду, обносившую кемпинг, скалолаз сошёл с бетонной дороги, где множество разноцветных линий приглашало туристов к различным достопримечательностям. Все знали, что жёлтая линия приводила туристов к пристани кораблей на воздушной подушке для водных прогулок, синяя линия вела к СВВ — самолётам вертикального взлёта, а сменяющиеся зелёные и коричневые линии вели к комбинации лифта и канатной гондолы с климат-контролем.
Скалолаз глубоко вдохнул морозный утренний воздух и почувствовал слабоватый запах дикой полыни, который он помнил со времени прогулок, на которые ходил с дедушкой в раннем детстве.
Тут на тропу вырулила шумно жужжащая уборочная машина, водитель которой подозрительно покосился на скалолаза, наверно из-за его смешного наряда.
Когда первые лучи восходящего солнца коснулись скалолаза, он облокотился на уступ, чуть запыхавшись. Его утомило не восхождение, а бесчисленные ограждения, барьеры, стены и препятствия, предназначенные для направления многочисленных групп туристов. Он должен был либо двигаться в обход, либо перелезать через них, чтобы добраться до склона.
В последнее время из этой долины туристы начали стартовать в путь по приятному маршруту в Скалистые горы — которые в прошлом были практически недоступны. Многие искали здесь нетронутую экзотику, вытесненную из всех остальных мест буйным развитием туризма. Скалолаз с горечью вспомнил, как гору Рашмор сравняли с землей, чтобы построить крупнейшее казино за пределами Лас-Вегаса. Теперь любой — из тех, кто мог это себе позволить — мог посетить представление живого секса на одном из гигантских плотов, которые скользили вдоль Большого каньона, или пойти на финал бейсбольного чемпионата в амфитеатре Йеллоустоунского национального парка, или отпраздновать наступление Нового Года на гигантских бетонных платформах горы Маккинли, которая для такого особого случая превращалась в один огромный фейерверк.
Эта же долина располагалась не очень далеко от крупных городов, цены тут были относительно недороги, а природа до сих пор достаточно дикая. Даже обычные предупреждения, запрещающие любое схождение с тропы под угрозой штрафа, здесь ещё не появились. Скорее всего, никому из бюрократов не пришло в голову, что кто-нибудь из туристов захочет сделать такую глупость. Это отсутствие запретов было одной из причин, почему скалолаз выбрал здешние места для отпуска. Другой причиной было его ностальгическое воспоминание о приюте Райт из детства.
Полжизни он ждал случая выполнить обет, данный себе тогда: хоть раз снова испытать чувство покорителя гор, испытанное тогда, при первом восхождении.
Скалолаз чувствовал тоску по той глубокой, торжественной тишине, объявшей его, когда он поднялся так невероятно близко к звёздам. Лишь в церкви прежде испытывал он девятилетним мальчиком такое почтительное восхищение, как на тех покрытых снегом склонах. После утомительного дня восхождения, он забрался в спальный мешок деда. Казалось, он едва смежил веки, когда его разбудили. Едва занялся серовато-голубым рассвет, дед указал на противоположный склон и протянул бинокль. Мальчик долго искал между неясными, обманчивыми тенями, прежде чем нашёл небольшое стадо животных. Четыре или пять самок, два детёныша и высоко на тёмном уступе неподвижная фигура гордого горного козла, который подозрительно втягивал ноздрями воздух и глядел в их направлении. Мальчика охватила дрожь. Вид перед его глазами задрожал и, когда он вернул бинокль деду, на глаза навернулись слёзы от необъяснимого восторга.
Скалолаз шёл по узкой тропе, заброшенной десятилетия назад, как можно было судить по выцветшим знакам и обветшавшим предостережениям о смертельной опасности и персональной ответственности туриста. Регулярно поддерживалось только состояние флуоресцентных панелей объявлений. Большинство из них рекомендовали «Пену» — новый, модный напиток, который выпускался в трёх вкусах: мяты, виски и апельсина; а все три содержали слабое возбуждающее средство.
Как только скалолаз достиг первой горной осыпи, над его головой шумно пронеслись моторные дельтапланы: около полдюжины, обычная молодежь, у кого доставало сил после буйной ночи, лететь по прямой линии. Они по одиночке и парами висели на перекладинах машин в многоцветных флуоресцентных костюмах, поддразнивая друг друга. Стоило одному заметить скалолаза, он тут же подал сигнал, выпустив окрашенный дым, чтобы привлечь внимание остальных.