Сверкающее Колесо
Шрифт:
— Будем, барышня, будем!
Франциско съежился, передал Полю зажженную спичку и попросил его:
— Посветите-ка, сеньор!
Прыгнул из отверстия.
При свете спички Сиврак и Лолла видели, как он плавно спустился на землю, встал, зажег другую спичку и пошел по направлению к большому гроту.
Поль и Лолла были одни!
Волнение заставляло биться их сердца. Если бы спичка в руке у молодого человека вдруг не погасла, они увидели бы свои бледные лица и прочли бы в глазах смущение, которое было бы красноречивее
Руки их сами встретились и соединились. Губы, не произнося ни слова, сблизились и слились в долгом поцелуе…
Ах, как далеки теперь были от них все ужасы прошлого, бедствия настоящего и страхи будущего! За пределы материального мира унесла любовь эти два существа, полные сил и жизни! Разве они были еще на Меркурии? Разве они вернулись уже на землю? Нет! Они парили, соединив руки и уста, в тех неведомых пространствах, которые только любовь открывает сердцам. Они одно лишь сознавали: свое счастье!
Их губы разъединились для того, чтобы произнести одни и те же слова:
— Лолла, я вас люблю!
— Я люблю вас, Поль!
В темноте они не видели друг друга, но каждый чувствовал страстный взгляд другого.
— Лолла! — сказал Поль, — когда в Сверкающем Колесе разомкнулась стена и вы появились передо мной, мне показалось, что это двери неба раскрылись. Я вас тогда сейчас же полюбил… А вы, Лолла, а вы?..
— Не знаю, Поль! Я все плакала с тех пор, как оставила землю… Но когда мои глаза встретились с вашими, горе и страх как-то сразу прошли… После того мне кажется, будто я вижу чудный и волшебный сон… Он прерывается кошмарами, но от этого делается еще волшебнее… Поль!..
Он чувствовал ее близость, крепко прижимал ее к себе; она не отстраняла его. И он шептал:
— Лолла, Лолла, я тебя люблю, люблю!.. Какое счастье!..
И покрывал ее лицо поцелуями, отыскивая губы, которые она скромно прятала…
Таково всемогущество любви! Заброшенные на чуждую планету, окруженные ее бесчисленным враждебным населением, ежеминутно подвергаясь страшной опасности, Поль и Лолла забыли все на свете и были счастливы!
Сверкающее Колесо, сатурниане, Меркурий, одноноги, кровавые события, вечный страх, подстерегающая смерть, — все это перестало существовать для Лоллы Мендес и Поля Сиврака!
Во всем мире только и были два живых существа: они! Только и существовала одна вещь: их любовь!..
И в тот момент, когда Лолла уступила Полю и ответила на его поцелуй, — в этот момент таинственная планета могла бы взорваться как бомба, а Поль и Лолла даже и не почувствовали бы: они перешли бы от жизни к смерти, но упоение блаженства не омрачилось бы ни на миг!
— О! Поль! — стонала Лолла, — я не знала, что такое — счастье!..
— Лолла! Лолла!
Он забыл все другие звуки кроме двух слогов, из которых составлялось дорогое имя…
Их губы опять слились, когда вдруг резкий крик, подобно лязгу стали, вывел их из
— Что такое? — встрепенулась Лолла, возвращаясь к действительности.
Она пришла в себя, когда Поль крикнул:
— Франциско!.. Это Франциско?..
— Самолично, сеньор!..
Внизу под ними стоял испанец, подняв над головой зажженную спичку.
— Сеньорита, проход свободен!.. Мы можем спастись… Скорее! Прыгайте оба и идите за мной!..
Поль и Лолла тайком пожали руки, взглянули друг на друга и вместе спрыгнули.
Скоро беглецы были в большом зале, где совершилось ужасное пиршество одноногов. Они брезгливо отвернулись от черных липких масс, валявшихся на полу.
— Идемте к Золотому ручью, — сказал Поль.
Из зала вышли в узкий коридор; вдоль стены, отделяясь от нее карнизом, протекал светящийся ручеек.
— Лолла, ваши часы здесь? — спросил Поль.
— Да.
— Не дадите ли вы мне их?
— Возьмите.
Сиврак перевел стрелки и поставил на полдень.
— Мы не можем узнать, — сказал он, — который час по-земному. Но это и не важно. Я ставлю часы на полдень. Они нам будут служить только для того, чтобы знать, сколько прошло времени. Это может пригодиться.
Своим галстуком он крепко привязал часы к поясу.
Шли без остановок. Было четверть первого, когда они достигли грота, из которого разветвлялось несколько галерей и где желтый ручеек впадал в глубокие массы Золотой реки.
— Меркуриане входят на эту жидкость и держатся на ней, как на твердой почве, — сказал Поль. — Попробуем и мы.
Он ступил и надавил ногой на тяжелую струю. Нога чувствовала такое сопротивление, точно стала на мягкую глину, и погрузилась всего на несколько сантиметров. Желтая жидкость была горяча, хотя жару эту можно было переносить.
— Вашу ручку, Лолла!.. Франциско, делайте то же, что я…
Взявши молодую девушку, он стал обеими ногами на удивительную реку. Франциско прыгнул вслед за Лоллой, держа ее за руку. Течение подхватило их и они быстро понеслись мимо скалистых стен.
Подземный канал, где текла дивная река, был шириною шагов 75. Высоту было труднее определить. Желтый отсвет реки едва-едва достигал свода, слабо освещая острые выступы и нависшие черные глыбы.
— Куда мы плывем, Боже мой! — вздыхала Лолла.
А сердце ее сжималось от безотчетно нахлынувшего предчувствия чего-то ужасного…
Они неслись точно на двигающемся тротуаре. Поль и Франциско держались близко к стене, чтобы можно было, если понадобится, ухватиться за выступы скалы: в этом предвидении они изорвали в лоскутки все, что только можно было из платья, и обмотали себе руки.
Вдруг их понесло все быстрее и быстрее: шагах в полутораста впереди река разделялась на два рукава, пропадавшие в двух галереях…