Свет чужого солнца
Шрифт:
Наконец Эйрис сдавленно произнесла:
— Кем бы ты ни был, я все равно хочу быть с тобой. Но на занятиях, когда ты смотрел на гедийское оборудование… Да разве так важно, почему я хочу тебя? Если легионер пользуется любой потаскухой…
— Прекрати, — холодно произнес он. — Все в прошлом.
Она не ответила.
— Утраты и ожесточение — будь они прокляты! Люди теряют что-то, пусть по чьей-то вине, а ожесточаются на весь белый свет. Особенно в Эр-Фроу.
Эр-Фроу дал нам знания, но не только. — Дахар неподвижно сидел рядом, и Эйрис не могла остановиться:
— Ты не хочешь об этом думать. Но что-то здесь… Когда я изгнанницей впервые вошла сюда, мне показалось, что я после долгого ненастья наконец-то вижу солнечный свет. У меня закружилась голова. Наука, еда и тепло, это живительное тепло! Я бы замерзла в вельде.
Одна, без Эмбри… нет, выслушай меня, Дахар. Потом я заметила, что чем дольше люди здесь живут, тем сильнее их жестокость. Ты ведь помнишь: когда Делизия и Джела заключали перемирие, убийства случались не так уж часто.
Делизийские торговцы и джелийские горожане обменивались товаром. Тей мне сказал, что однажды побывал в Джеле. В мастерской поговаривали, что джелийские и делизийские рудокопы работали в шахтах вместе даже во время войны. Когда один из городов нарушал перемирие и на границах шли бои, это все равно было непохоже на то, что происходит сейчас в Эр-Фроу. Здесь больше дикости, насилия — несмотря на то, что геды запретили насилие.
Насилие, жестокость распространяются, как эта чесотка, которой прежде не знали. И они продолжают расти.
— Эр-Фроу дал нам науку, которую мы сами не создали бы и за сотни лет, — сердито проворчал он.
— Я знаю. Знаю. Но насилие растет. Деревья и трава умирают, а насилие и жестокость растут.
Дахар лежал неподвижно. Он представил затуманенные гноем сосуды с бактериями, которые непрестанно размножались.
— Ты ошибаешься, Эйрис. Джела и Делизия всегда воевали. В Эр-Фроу гедам удалось организовать нечто прямо противоположное — сотрудничество Джелы и Делизии. Криджин, Лахаб и мы вместе работаем с Граксом. А «Кридоги»? — Он слегка запнулся на этом слове и холодно продолжил:
— Не важно по каким мотивам, но Белазир и Калид вступили в соглашение. Ты и я — мы тоже вместе…
Если последние слова ее и задели, она ничем этого не показала.
— Значит, сотрудничество и насилие растут вместе. За пределами этого странного города такого никогда не происходило… Не знаю, но мне кажется, что Эр-Фроу переродил людей.
Он понимал ход ее мыслей, они выстраивались в последовательность, но какой вывод? По-видимому, Эйрис не впервые задумалась об этом. Должно быть, она снова и снова идет по замкнутому кругу рассуждений, подобно тому, как сам он бродил вокруг проклятых бактерий. Дахара разобрала досада.
— Неужели Эр-Фроу не дал людям ничего хорошего?
— Не знаю.
— А я знаю. Геды дали нам науку, медицину, знания. Кое-что ты же первая и оценила.
— Да, — очень тихо отозвалась Эйрис.
— А теперь нападаешь на то, что любишь. Правильно говорят: «Делизия для предательства». Наверное, твоим согражданам не следовало тебя прогонять.
Ты такая же, как и они.
Эйрис не ответила, не отстранилась. Несмотря на пелену гнева, пелену одуряющей усталости и боли, которую они причиняли друг другу, — неужели с женщинами всегда так? — Дахар испытывал невольное восхищение Эйрис. Она откровенно высказывала все, что думала, а быстрые переходы от восхищения к раздражению и гневу, от желания к озлоблению ставили его в тупик. Нет, он решительно ее не понимал. И к тому же очень устал.
— Эйрис, — начал он ворчливо, но она перебила его.
— Эр-Фроу многое отнял у людей.
— Что?
— Не знаю. В Эр-Фроу вражда между Делизией и Джелой вспыхнула с новой силой. Этот город лишил людей чего-то. Здесь недостаточно места, чтобы солдаты и легионеры могли избегать друг друга. Нас постоянно сталкивают:
Джехан и меня, тебя и меня, Белазир и Калида. Эр-Фроу в чем-то обездолил людей и теперь гибнет сам. — Она успокоилась, гнев поутих, и она продолжала:
— Что-то утрачено, и насилие разрастается.
Дахар почувствовал слабое покалывание в затылке. Какая-то мысль формировалась у него в голове. Такое состояние он испытывал всякий раз, когда перед ним открывалось что-то новое в гедийской науке. Дахар и сам не понимал, с чем оно, это покалывание, связано.
— У нас что-то отняли, — твердила Эйрис, — не дали, а отняли.
Дахар сжал ее пальцы.
— Рост. Ты сказала, что насилие разрастается, Эйрис, — ты так сказала.
Что-то исчезло, и насилие приумножилось.
Они смотрели друг на друга. Она не сразу поняла, что он говорит о другом. Необычное волнение придавало его грубому, усталому лицу какое-то шальное выражение.
— Эйрис, что-то изменилось, и начался рост…
Теперь она поняла.
— Бактерии. Они начали расти.
— Да, бактерии, или как их там. Чесотка началась не оттого, что они появились, а оттого, что стали размножаться быстрее. Что-то изменилось.
— Но что?
— Не знаю. Навряд ли здесь лучше с питательными веществами. Кожа так и осталась кожей. Скорее самим людям чего-то не хватает. А раньше хватало.
Или вода другая. Раньше-то все мылись в реке. Может быть, здешняя вода чем-нибудь отличается от речной?
— Нет, я спрашивала Гракса. Вода из реки по трубам подается в Эр-Фроу, а из них — в бани и ручьи.
— Но сначала фильтруется. Бактерии не могут попасть сюда с водой.
Раньше в Эр-Фроу никто не болел… Пытаясь привести в порядок свои мысли, жрец отчаянно тряхнул головой. Красная пелена расплывалась у него перед глазами, от усталости и возбуждения по телу пробежала дрожь. Эйрис с любопытством наблюдала за муками рождения догадки.
— Нет, вода здесь ни при чем. А воздух? Воздух тут всегда влажный. Как подействует на язвы сухой воздух? В вельде во время Легкого сна воздух совершенно сухой от жары. А что, если высушить воздух печью для обжига?
— Воздух Легкого сна, — медленно повторила Эйрис.
Но Дахар не слушал ее. Мысли бывшего жреца неслись дальше. Печь высушит гной, и одновременно нагреет его. Как узнать, что вызвало гибель бактерий — температура или сухость, если, конечно, бактерии и впрямь погибнут.
Человеческая кожа не приспособлена к жару. Значит, он должен находиться достаточно близко от печи, чтобы воздух был сух и достаточно далеко, чтобы тело не подвергалось действию высокой температуры. А если дело не в воздухе, так есть уйма других факторов, действующих на кожу снаружи и не действующих изнутри. Не исключено, что кожа сама порождает эти бактерии, подобно тому, как гнилое мясо порождает червей. Чего-то тут явно не хватает. Цветочной пыльцы, каких-нибудь веществ, растворенных в капле дождя, сока растений, которых нет под куполом Эр-Фроу, может быть, кембури… тут ведь совсем нет кембури…