Свет и тени в среде обитания

Трапезников Александр

– Кто прыгнул, а кто остался?

– Не знаю, - серьезно ответила она.
– Это не имеет значения.

– Не имеет, - согласился Вадим.
– Жизнь вообще настолько символична, что чуть-чуть реальности не прибавит ей ровно никакого значения. Вы кушаете конкретную рыбу, и она исчезает, значит, можно сказать, вы проглотили символ реальности, но при этом не подавились костью и не стали другим символом. В четвертом часу утра я всегда заговариваюсь, а к пяти наступает просвет, вот.

Наташа терпеливо выслушала его и произнесла:

–

У меня другая реальность - я выхожу замуж.

Помолчав, мужчина равнодушно сказал:

– Поздравляю. Чего ж вы тут? Понимаю, самому до смерти надоели эти свадьбы проклятые, осетрина вечная, "горько!" из каждого угла, а кто-нибудь уже мордой в салате. Хорошо еще, если не жених...

– Нет, свадьба у меня через неделю, а сейчас вроде как репетиция оркестра. "Прогон премьеры, - подумала она.
– Только неизвестно, кто, кого и куда прогнал".

– А-а, тогда все ясно!
– сказал мужчина, подкладывая в костер дощечек.

– Ну что - "а"?
– сердито передразнила его Наташа.
– Вы думаете, я такая взбалмошная, что убежала из-под венца? Которого к тому же и в помине нет. Брак светский.

– Ничего я о вас не думаю, - откликнулся Вадим.
– Мне, видите ли, и думать нечем - я из тяжелой палаты сбежал. Сейчас, поди, санитары повсюду роют, найдут - в рубашку повяжут.

Девушка на секунду застыла, но решила вновь не верить ему. Уж слишком безобидно-беспечно он выглядел.

– Надеетесь от всех спрятаться? Я вас сразу раскусила.

– Вы лучше картошку кусайте. остынет - будет совсем не то.

– И вам удается? Ну, зарыться в землю?
– не унималась она, даже не взглянув на протянутую ладонь, в которой, словно камешек, лежал черный печеный клубень.
– Это не вы с Кантом выдумали "вещь в себе"? Ах, простите, забыла, вам же нечем думать.

– Да что с вами?
– удивился Вадим.
– С кем-то поссорились, а на меня злитесь. Так хорошо сидели...

– А вы не воображайте из себя невесть что. Терпеть этого не могу. Обыкновенный бомж, простите за откровенность. Дайте сюда картошку!

– Нате. И успокойтесь, - мягко сказал мужчина.
– А то еще и с крыши убежите, а выше - некуда.

Они посидели молча, украдкой поглядывая друг на друга. Откуда-то из окон или со двора донеслось: "На-та-ша! На-та-ли!.."

– Вас зовут, - произнес Вадим.

– Если я вас обидела - извините, - ответила она.
– Но я не хочу уходить. Просто не хочу, и все.

– Так "просто" никогда ничего не бывает.

Наташа обдумала его слова и согласилась. Наверное, он прав, и ничего случайного в жизни действительно нет. Как нет ее и в этой ночной встрече на крыше, под звездным небом и лукаво смеющейся луной. Или же все вокруг соткано из ее призрачных лучей, насмешливо, но и печально растающих с приближением рассвета.

– А вертолет?
– вспомнила вдруг она, вновь обрадовавшись чему-то.

Вадим

посмотрел в сторону лесного массива.

– Вертолет настоящий, - сказал он. И добавил: - В следующий раз, так и быть, мы на нем полетаем. Там у них логово.

Мужчина произнес это так, словно говорил о диких зверушках, но не злых и опасных, а симпатичных, может быть, лишь чуть-чуть колючих, винтообразных и пропеллерошустрых, которых вполне не трудно приручить. И еще в голосе прозвучала какая-то грустная нота, и она подумала: "А ведь он, наверное, летчик".

– Вы пилот, - утвердительно произнесла Наташа.
– Или повар. Одно из двух.

– Вас снова зовут, - напомнил он, прислушиваясь к голосам.

– Пусть.

– Они огорчатся. Особенно жених.

– А его здесь нет!
– весело ответила девушка, глядя, какое впечатление это произведет на собеседника.

Не произвело никакого.

– Он в командировке, вернется через два дня. А пока меня охраняет его брат. У которого, как выяснилось, на макушке лежит чайное блюдце.

– Очень удобно, когда под рукой нет посуды, - похвалил Вадим.

– Так что репе-те-тиция свадьбы не совсем правильная, без главного артиста. Но ведь мы еще и новоселье справляем, - добавила она и спохватилась: стоит ли говорить о таком приятном событии с человеком, у которого вообще нет дома?

Но он воспринял ее слова совершенно спокойно.

– Тот балкон, на который вы хотели плюнуть или прыгнуть?
– равнодушно спросил мужчина.
– Да-а, давненько в этой квартире никто не жил. Я тут все про всех знаю. Работа обязывает.

Пристально посмотрев на него, Наташа произнесла, ставя точку:

– Дворник или сторож.

– А также король, королевич, сапожник, портной и... что там еще в этой считалке?

– Кто - ты - будешь - такой?
– подсказала девушка.
– Выбирай поскорей, не задерживай добрых и честных людей!
– она пару раз хлопнула в ладоши и засмеялась.
– Выбрали?

Вадим не успел ответить: где-то совсем неподалеку от них, метрах в сорока, послышался шорох, шарканье, а затем прозвучал осторожный голос:

– Наташа! Ау!

Они сидели за одной из башенок, а в костре тлели лишь угольки, поэтому их не могли видеть. Да и звавший ее человек, судя по всему, не слишком торопился обследовать незнакомую территорию, может быть, ожидая основного десанта.

– Натали, я знаю, что ты здесь!
– на всякий случай проговорил он громким шепотом.
– Не прячься.

Девушка приложила палец к губам.

– Это Глеб, - тихо сказала она, приблизив свое лицо к Вадиму.

Он даже уловил запах духов - тонкий аромат левкоя, который давно забыл.

– Тот, с блюдцем?
– прошептал он.

Наташа кивнула.

– Лучше вам скрыться. Увидит - бока намнет. Он нервный.

– Куда же я отсюда денусь? И с какой стати? Что за комиссия такая?