Свет и тени в среде обитания
Шрифт:
– Я спрашиваю о моей рубашке и моих брюках, а не об этой накрахмаленной наволочке с рукавами.
– Там еще бритвенный прибор, - сказала она и ушла на кухню.
У него все равно не было выбора.
Вадим продолжал что-то ворчать, но она его уже не слышала, занявшись приготовлением салата.
Прошло еще минут тридцать, и он появился за спиной - в новой синей рубашке, подвернутых внизу джинсах и даже свежевыбритый, смущенно потирая щеку. Теперь он выглядел ярче и молодо, лишь взгляд оставался прежним, словно бег за собственной тенью все еще продолжался. И мокрые волосы висели длинными
– Должна же я была вас как-то отблагодарить!
– сказала Наташа.
– А вам идет. Цвет неба. Кого-то вы мне напоминаете...
– Идиота, - коротко разъяснил он.
– Лично я себя таким и ощущаю. Столь глупых ситуаций в моей жизни уже давно не было. С тех пор, как отметил плачем свой первый день рождения.
– Не надо гневить судьбу, я ведь еще собираюсь вас подстричь. Не беспокойтесь, я умею это делать, - добавила она, поскольку Вадим в ужасе замахал руками.
Но Наташа уже взяла приготовленные ножницы, полотенце, расческу и указала на стул.
– Ну пожалуйста!
– попросила она.
– С каких это пор девушки стали командовать взрослыми мужиками? спросил он, но покорился ее желанию.
– Ладно, стригите. Только оставьте хотя бы второе ухо.
– Я сделаю все так, что ваш... изъян совершенно не будет заметен, успокоила Наташа, догадываясь, почему он носит длинные волосы.
– Это не проблема. После института я работала парикмахером. Вы спросите почему?
– Нет. Мне это не интересно. Но хорошо хоть не патологоанатомом. А то бы вы, наверное, захотели меня препарировать.
– Потому что по своей специальности я не могла устроиться нигде, продолжала Наташа, будто разговаривала сама с собой, и при этом быстро и ловко работала ножницами.
– А в салон красоты меня привела подруга, я прошла трехмесячные курсы и научилась всему. Даже получила приз. В этом нет ничего сложного; по-моему, стричь баранов гораздо труднее. Простите за сравнение.
– Ничего-ничего, мы привыкшие.
– Между прочим, когда на конкурсе я делала модельную стрижку моему жениху, он в меня и влюбился.
– Вот как? Значит, он выжил? После того как взглянул в зеркало?
– Не крутите головой, сидите спокойно. Обещаю вам, что вас будет не узнать. Вспомнила, на кого вы похожи. На Роберта де Ниро.
– Это хорошо или плохо? Просто я с ним не слишком знаком.
– Все относительно...
она закончила работу и чуть отошла в сторону, протянув зеркало.
– Теперь любуйтесь.
Странно, но он не сразу узнал себя: на него смотрело совсем другое лицо - в нем исчезла какая-то постоянная настороженность, и равнодушие, и собачье чувство вины, и глубоко прячущаяся грусть, и даже морщинки возле глаз не выглядели столь беззащитно-усталыми. Но ее искусство здесь было ни при чем. Иногда происходящее внутри меняет внешность не хуже ножниц, бритвы и нового платья.
– Дело сделано, и теперь уже ничего не воротишь, - все же скептически сказал он, пытаясь скрыть волнение.
– И такого полюбят. Может быть, вам на прощание сложить печку? Тогда я пойду...
Наташа покачала головой. Ни ей, ни ему не хотелось расставаться на такой ноте, и оба чувствовали это. Вадим взял в руку бутылку французского вина и налил в бокал. Доверху.
– На дорожку, - произнес он. Но пить не стал. Передумал. Просто пошел к двери и, не оборачиваясь, помахал рукой.
– Подождите!
– выкрикнула Наташа, словно очнувшись.
– А... кто будет обедать?
Вадим остановился на пороге, глядя на нее как-то сбоку, издалека, сквозь солнечные блики, а все кругом от этой игры света и тени теряло очертания.
– Что-то я сегодня не голоден.
– Тогда... закройте дверь. И идите сюда.
Это прозвучало как просьба, и мужчина, пожав плечами, вернулся. Наташа, набрав воздуху, будто собираясь с силами, неожиданно произнесла:
– Хотите, я расскажу вам о себе? Садитесь!
– решительно добавила она.
– И слушайте.
– Только не очень длинно и монотонно, - попросил Вадим, вновь подчиняясь ей.
– Я засыпал даже на экзаменах.
– Постараюсь. Пейте вино. Ешьте салат. А я буду говорить. Если начнете храпеть, я вас разбужу. Дуршлагом по макушке.
Но она опять замолчала и задумалась. Вадим подсказал:
– Итак, я родилась в одна тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, аккурат перед началом русско-турецкой войны... В зимнюю полночь и полнолуние, когда Стрелец перешел в Козерога, а в Замоскворечье выпал долгожданный снег.
– Если вы будете мне мешать, я вас убью, - пообещала девушка. Обойдемся без суфлеров.
– А хотите, я сам о вас расскажу?
– предложил вдруг мужчина.
– Очень коротко. Ведь все мы, когда начинаем свою биографию, упускаем самое важное, которое всегда кажется мелочью. И наоборот, детали выдаем за главное. Стереотип мышления. Родился, что-то окончил, изобрел, награжден, умер. Кому это интересно, кроме тебя самого? Но когда твой брат пролил кружку молока, а наказали тебя и ты впервые понял, откуда растут ноги у несправедливости и где она прячется, обида? Что есть смерть, вошедшая в соседнюю комнату, к твоему отцу? Боль от предательства и физическая боль, перваялюбовь и ненависть, желание убить, жажда и страх греха, осознание собственного ничтожества и величия, покой в душе, презрение, счастье, беда - когда это приходило к тебе, куда исчезло, как изменило разум, всю жизнь? Всего этого мы не говорим. Да и не знаем, или не можем вспомнить, или не хотим. Получаются даты. А то, что ты стоял под дождем, и плакал, и слушал музыку из открытого окна, и был счастлив, и знал, что такое уже не повторится никогда, - почему эти мгновения не остались для тебя священны?.. Я говорю так, к примеру, - добавил он, помолчав.
– У каждого свой дождь.
– А вы и говорили сейчас только для себя, - сказала девушка.
– Но я поняла. У нас с вами, как ни странно, много общего. Мне кажется. Простой тест: я назову любимого поэта, дерево, драгоценный камень, птицу, памятное место в Москве и прочее, а вы кивайте, если совпадет. Итак, погода - снег.
Мужчина улыбался, молчал. Она продолжала перечислять, но все его движения были уклончивы - ни да, ни нет, и вскоре ей самой надоело.
– С туманом у вас все в порядке, - несколько сердито сказала Наташа. Умеете нагонять. Теперь мне все ясно. Вы - последний уцелевший агент КГБ, остальные давно работают под другими вывесками. Потому и прячетесь на крышах. Проснитесь.