Свет и тени Востока. Очерки и истории из жизни
Шрифт:
– Как вы можете ходить закутанной в такую жару?
– В аду еще жарче.
Бог с ней, с жарой. Мир слишком красив и многогранен, чтобы видеть его сквозь черную пелену.
Но вернемся к музею. После того, как тщательным образом были проверены наши сумки (фотографировать в музее строго запрещено) нас пропустили вовнутрь. Египетский музей вмещает в себя два зала прекрасных древних ценностей. Я бродила из зала в зал и не могла налюбоваться на многочисленные сокровища. Монеты различных периодов и династий – бронзовые, серебряные, золотые; обожаемые мной папирусы, античные вазы, различные предметы ритуалов, скарабеи… И конечно же главная достопримечательность – отдельный зал мумий фараонов. Настоящее чудо без преувеличения. Там находились статуи фараонов, мумии, каменные саркофаги, украшения цариц и в довершение всего – золотая маска Тутанхамона: она остается в памяти навсегда, стоит лишь бросить на нее взгляд. Бессмысленно описывать артефакты египетского музея, их обязательно нужно увидеть своими глазами каждому, кто
Далее папирусная фабрика. Мы завороженно наблюдали, как при помощи ловких рук и мастерства на каком-то древнем с виду станке рождается папирус. Точно такой же, какой продается на каждом углу любого курортного городка. Замечательные воспоминания, уникальные. Оттуда я привезла картуш из самого желтого золота, который храню по сей день. На нем мое имя написано древнеегипетскими иероглифами.
И вот, наконец, Гиза и долгожданные пирамиды. Магическое место, споры вокруг которого не прекращаются и сегодня. Место, каждый год притягивающее миллионы людей с разных концов земли. Где каждый находит что-то свое. Впрочем, многие египтяне ничего, кроме как источника обогащения и груды камней, в них, пирамидах, не видят. Человек редко ценит то, что имеет…
Словно желая показать свое величие, силуэты пирамид вырисовывались вдали. Ехать еще около часа, а они уже полностью завладели вниманием и не отпускают. Манят и манят, зовут ощутить дыхание вечности… К ним ведет кольцевая дорога, и открывается огромная смотровая площадка, на которой любовно располагается почти весь Каир. Еще несколько формальностей у входа, и я у подножия этих гигантов. Чувство неописуемое. А как иначе чувствуешь себя рядом с живым чудом света, которое наблюдаешь воочию? Только так. Пирамиды настолько громадны, что банально чувствуешь себя песчинкой. А что, может быть, местные жители правы? В конце концов, это всего лишь громадные каменные блоки, величиной почти с человека. Просто груда известняка в форме треугольника. Нет, нет и еще раз нет! Место действительно магическое, это необъяснимо… Пустыня безмолвно хранит свои тайны… В ней простота, мудрость, загадка, умиротворённость – все. Видите среднюю пирамиду вдали? К ней тянется вереница бедуинов верхом на верблюдах. Идут, словно на поклон, будто собираются на молитву… Неописуемое зрелище. Солнце в тот день, словно нарочно, прячется за тучи, так что все окружающее окутано белой облачной пеленой. Я мысленно благодарю его, иначе картина не получилась бы столь совершенной.
Ну и конечно, какое чудо света без хранителя: гордый Сфинкс возвышался немного поодаль. Таинственное воплощение спокойствия, многолетних знаний и мудрости. Бесчисленные толпы туристов, восторженно улюлюкая, фотографировались с его головой, имитируя поцелуй. Мне не нравилось паясничать перед сокровищами истории. Есть на планете места необъяснимого притяжения и невероятной энергии. Я находилась сейчас в эпицентре. Ушлый экскурсовод сообщил, что у сфинкса можно загадать желание, и оно обязательно сбудется. Мое сбылось. А сфинкс помог или нет – мне этого никогда не узнать…
Это был мой первый Каир. За год, что я проработала в Египте, я ездила туда три раза. То была уже не жалкая обзорная экскурсия автобусом. Я побывала в его районах, каталась на лошадях в пустыне, и самое драгоценное воспоминание – на тук-туке (трехколесный крытый мотороллер, используется жителями арабских и юго-восточных стран). На плохих дорогах тук-тук вещь незаменимая. Волшебная машинка проедет абсолютно везде, и при том прокатиться на ней весьма забавно. У нее лишь один недостаток – тесновата. Я познакомилась ближе с египетским бытом и поняла, что из себя представляет настоящая каирская семья, что они едят, чем занимаются, о чем думают. Шарм с каждым разом все больше отдалялся от меня. Я ездила в Александрию – жемчужину Египта, город с безумно холодным зимой ветром и сокровищем, которого каирцы были лишены и поэтому летом совершали набеги, – морем. Гуляла в парке Монтаза, некогда служившем резиденцией королю Фаруку, спускалась в катакомбы Ком Эль Шукафа, состоявшие из множества лабиринтов, исписанных древними римскими и египетскими символами, чувствуя себя при этом Ларой Крофт, не больше не меньше, пробовала свежайшие морепродукты в ресторанчиках с видами на набережную. По ней я очень любила прогуливаться вечерами. Один из таких вечеров я помню до сих пор. Мне вздумалось поиграть с морем в догонялки. Оно, разумеется, одержало победу, и через каких-то десять минут я сидела в кафе, усиленно растирая окоченевшие стопы, а мой египетский товарищ суетился вокруг, не зная, что же выбрать: заказать кальян или кофе или же помочь мне в моих страданиях. Окоченели не только стопы: я вся тогда промерзла до костей с непривычки, но все неудобства быстро компенсировала чашка горячего кофе. Кафе называлось «Тысяча и одна ночь» – все-таки небогатая у египтян фантазия. В тот вечер я и представить не могла, что моя судьба находится всего в нескольких метрах…
Анвар
Волею судьбы встретились мы не в том месте и совершенно при других обстоятельствах. Нас соединил Шарм. А началось все с грязных кружек. Или с запредельного педантизма и маниакальной любви к чистоте моего любимого. В тот день я мирно сидела за рабочим столом, печатая очередной отчет, пытаясь угодить начальству. Вдруг ко мне подлетел мой коллега Ахмед: Ахмед был
– Пойдем, познакомлю тебя с мистером Анваром, – и заговорщически улыбнулся. Люблю египтян за их улыбчивость, честное слово.
– Кто такой мистер Анвар?
– Наш ночной менеджер. Очень хороший, приятный человек, в отличие от… Ну, ты знаешь. И захихикал. У нас все его здесь очень любят и уважают.
Я вошла в кабинет. На черном кожаном кресле сидел, развалившись и скрестив руки за головой, мужчина лет тридцати с небольшим с седыми волосами. Довольно привлекательный, если бы не высокомерное выражение лица и поза. Все это вкупе создавало эффект тотального превосходства над всем живым. После обмена дежурными приветствиями мужчина спросил:
– Вы откуда из России?
Вполне нормальный вопрос для того, кто знаком с географией. Египтяне ничего не знали о России. Только Москву. В лучшем случае Санкт-Петербург. Ну а при самой большой удаче может быть Ростов-на-Дону или Новосибирск, однако вероятность этого была так же мала, как подснежники летом. Я отреагировала довольно резко. Признаю, это было некорректно, но предательский темперамент сыграл свою роль, и слова сами сорвались с языка.
– Вы знаете какие-нибудь города, кроме Москвы? – выпалила я.
Мужчина такого не ожидал. Он изменился в лице и неуверенно покачал головой.
Дальнейшее содержание разговора я помню плохо, но ясно было одно: ни он, ни я друг другу в тот день не понравились. Он мне – за неизвестно откуда взявшуюся высокомерность, я ему, подозреваю, – за длинный язык. К счастью, по работе мы не пересекались. Я работала днем, а у мистера Анвара была ночная смена, что меня очень радовало.
В водовороте гостиничных будней дни мелькали один за другим. И все было отлично, пока однажды я не пришла на свое рабочее место и, по привычке открыв компьютер, не увидела послание, которое возмутило меня до предела. В нем значилось: «Дорогая Мисс Ксения. Вчера, придя на работу, я обнаружил на рабочем столе немытые кофейные чашки (любовь к кофе меня подвела тогда). Я уверен, они не ваши, и оставлены кем-то по недоразумению; думаю, вы бы не ушли, зная, что рабочий стол в таком состоянии».
Открыв рот, я молча смотрела на безразличный к написанному на нем монитор. Какая наглость! Оставить без внимания это я не могла, поэтому быстренько, прежде чем заняться привычными делами, написала ответ: «Уважаемый мистер Анвар. Это была, конечно, я, за что приношу извинения. Обещаю, это больше не повторится. Я более не сделаю ничего, что каким-либо образом помешает вашей рабочей смене». Написала и забыла.
Удивление возросло, когда на следующий день я увидела ответ на мое сообщение. Он был мягче, куда-то подевалось превосходство. Поняв, что мистер Совершенство может быть вполне земным человеком, я снова написала ему. Просто так. Маленькое незначительное послание. И снова получила ответ. Так завязалась наша легкая переписка. Мы болтали по-дружески, тень враждебности испарилась, как пустынный мираж. Обсуждали фильмы, книги, делились опытом, новостями, говорили обо всем, что приходило в голову. Лишенные возможности говорить друг с другом лицом к лицу, мы доверяли свои мысли бумаге. В этом была особенная такая ненавязчивая прелесть. Он любил аудиокниги, я же признавала только печатные. Он был патриотом своей страны, а я ему писала о том, какая она грязная и нищая. Ему нравились триллеры и научная фантастика, а я больше любила комедии. Я была неисправимым романтиком, он был прагматичен до мозга костей. Вот такой странный симбиоз. Нам было интересно друг с другом. Приходя на работу, каждый из нас первым делом бежал к компьютеру и проверял есть ли сообщение. Его маленькие письма делали мой день, а я своими заметками разбавляла его скучные рабочие ночи. Так продолжалось месяца два. Потом он уехал в отпуск в свою Александрию. И я поняла, что соскучилась. И вдруг в один из вечеров он позвонил. Его далекий и родной голос сломал все преграды, и мы стали наконец общаться лицом к лицу. Ночами он, скучая на работе, звонил мне в номер, и мы говорили, теперь уже свободно. На самом деле чаще говорил он, а я слушала его глубокий низкий голос, который убаюкивал, и засыпала прямо с трубкой у уха. За что на следующий день просила прощения, а он только смеялся. Помню, как мы начали встречаться. Как я долго собиралась, а потом, увидев его восхищенный взгляд, улыбалась, как ребенок. Нашу первую прогулку. Мое смущенное лицо: он был очень высокий и мне на его фоне было совсем неудобно. Да, я была влюблена, хотя в то время меньше, чем сейчас. Спокойный, умный, рассудительный, он не был похож на египтян, с которыми я привыкла работать. Даже внешне, благодаря своим белоснежным волосам, он не вписывался в стереотип арабского мужчины. Мне нравилось его серьезное отношение ко мне. Он не тратил слов, зря рассыпаясь в слащавых комплиментах. А если делал, то в их искренности я не сомневалась. С Анваром было просто. Когда я заболела, он просто пришел, просто принес мне мед с лимоном; помню, как он заботливо укладывал подушки и поправлял на мне одеяло. Сказал, что любит. Серьезно так сказал, будто экзамен сдавал. Что будет обо мне заботиться и лелеять. А потом приблизился и поцеловал. Ответного признания он не просил, и я не спешила с этим. Призналась лишь спустя месяц и то случайно – фраза буквально сорвалась с губ. А он сидел и не мог вымолвить ни слова, вел себя тогда, как ребенок.