Свет и тени Востока. Очерки и истории из жизни

Номади Мира

– Как вы можете ходить закутанной в такую жару?

– В аду еще жарче.

Бог с ней, с жарой. Мир слишком красив и многогранен, чтобы видеть его сквозь черную пелену.

Но вернемся к музею. После того, как тщательным образом были проверены наши сумки (фотографировать в музее строго запрещено) нас пропустили вовнутрь. Египетский музей вмещает в себя два зала прекрасных древних ценностей. Я бродила из зала в зал и не могла налюбоваться на многочисленные сокровища. Монеты различных периодов и династий – бронзовые, серебряные, золотые; обожаемые мной папирусы, античные вазы, различные предметы ритуалов, скарабеи… И конечно же главная достопримечательность – отдельный зал мумий фараонов. Настоящее чудо без преувеличения. Там находились статуи фараонов, мумии, каменные саркофаги, украшения цариц и в довершение всего – золотая маска Тутанхамона: она остается в памяти навсегда, стоит лишь бросить на нее взгляд. Бессмысленно описывать артефакты египетского музея, их обязательно нужно увидеть своими глазами каждому, кто приезжает в Каир.

Далее папирусная фабрика. Мы завороженно наблюдали, как при помощи ловких рук и мастерства на каком-то древнем с виду станке рождается папирус. Точно такой же, какой продается на каждом углу любого курортного городка. Замечательные воспоминания, уникальные. Оттуда я привезла картуш из самого желтого золота, который храню по сей день. На нем мое имя написано древнеегипетскими иероглифами.

И вот, наконец, Гиза и долгожданные пирамиды. Магическое место, споры вокруг которого не прекращаются и сегодня. Место, каждый год притягивающее миллионы людей с разных концов земли. Где каждый находит что-то свое. Впрочем, многие египтяне ничего, кроме как источника обогащения и груды камней, в них, пирамидах, не видят. Человек редко ценит то, что имеет…

Словно желая показать свое величие, силуэты пирамид вырисовывались вдали. Ехать еще около часа, а они уже полностью завладели вниманием и не отпускают. Манят и манят, зовут ощутить дыхание вечности… К ним ведет кольцевая дорога, и открывается огромная смотровая площадка, на которой любовно располагается почти весь Каир. Еще несколько формальностей у входа, и я у подножия этих гигантов. Чувство неописуемое. А как иначе чувствуешь себя рядом с живым чудом света, которое наблюдаешь воочию? Только так. Пирамиды настолько громадны, что банально чувствуешь себя песчинкой. А что, может быть, местные жители правы? В конце концов, это всего лишь громадные каменные блоки, величиной почти с человека. Просто груда известняка в форме треугольника. Нет, нет и еще раз нет! Место действительно магическое, это необъяснимо… Пустыня безмолвно хранит свои тайны… В ней простота, мудрость, загадка, умиротворённость – все. Видите среднюю пирамиду вдали? К ней тянется вереница бедуинов верхом на верблюдах. Идут, словно на поклон, будто собираются на молитву… Неописуемое зрелище. Солнце в тот день, словно нарочно, прячется за тучи, так что все окружающее окутано белой облачной пеленой. Я мысленно благодарю его, иначе картина не получилась бы столь совершенной.

Ну и конечно, какое чудо света без хранителя: гордый Сфинкс возвышался немного поодаль. Таинственное воплощение спокойствия, многолетних знаний и мудрости. Бесчисленные толпы туристов, восторженно улюлюкая, фотографировались с его головой, имитируя поцелуй. Мне не нравилось паясничать перед сокровищами истории. Есть на планете места необъяснимого притяжения и невероятной энергии. Я находилась сейчас в эпицентре. Ушлый экскурсовод сообщил, что у сфинкса можно загадать желание, и оно обязательно сбудется. Мое сбылось. А сфинкс помог или нет – мне этого никогда не узнать…

Это был мой первый Каир. За год, что я проработала в Египте, я ездила туда три раза. То была уже не жалкая обзорная экскурсия автобусом. Я побывала в его районах, каталась на лошадях в пустыне, и самое драгоценное воспоминание – на тук-туке (трехколесный крытый мотороллер, используется жителями арабских и юго-восточных стран). На плохих дорогах тук-тук вещь незаменимая. Волшебная машинка проедет абсолютно везде, и при том прокатиться на ней весьма забавно. У нее лишь один недостаток – тесновата. Я познакомилась ближе с египетским бытом и поняла, что из себя представляет настоящая каирская семья, что они едят, чем занимаются, о чем думают. Шарм с каждым разом все больше отдалялся от меня. Я ездила в Александрию – жемчужину Египта, город с безумно холодным зимой ветром и сокровищем, которого каирцы были лишены и поэтому летом совершали набеги, – морем. Гуляла в парке Монтаза, некогда служившем резиденцией королю Фаруку, спускалась в катакомбы Ком Эль Шукафа, состоявшие из множества лабиринтов, исписанных древними римскими и египетскими символами, чувствуя себя при этом Ларой Крофт, не больше не меньше, пробовала свежайшие морепродукты в ресторанчиках с видами на набережную. По ней я очень любила прогуливаться вечерами. Один из таких вечеров я помню до сих пор. Мне вздумалось поиграть с морем в догонялки. Оно, разумеется, одержало победу, и через каких-то десять минут я сидела в кафе, усиленно растирая окоченевшие стопы, а мой египетский товарищ суетился вокруг, не зная, что же выбрать: заказать кальян или кофе или же помочь мне в моих страданиях. Окоченели не только стопы: я вся тогда промерзла до костей с непривычки, но все неудобства быстро компенсировала чашка горячего кофе. Кафе называлось «Тысяча и одна ночь» – все-таки небогатая у египтян фантазия. В тот вечер я и представить не могла, что моя судьба находится всего в нескольких метрах…

Анвар

Волею судьбы встретились мы не в том месте и совершенно при других обстоятельствах. Нас соединил Шарм. А началось все с грязных кружек. Или с запредельного педантизма и маниакальной любви к чистоте моего любимого. В тот день я мирно сидела за рабочим столом, печатая очередной отчет, пытаясь угодить начальству. Вдруг ко мне подлетел мой коллега Ахмед: Ахмед был единственным среди мужской части нашего дружного коллектива, у кого было две жены, чем он, похоже, безумно гордился.

– Пойдем, познакомлю тебя с мистером Анваром, – и заговорщически улыбнулся. Люблю египтян за их улыбчивость, честное слово.

– Кто такой мистер Анвар?

– Наш ночной менеджер. Очень хороший, приятный человек, в отличие от… Ну, ты знаешь. И захихикал. У нас все его здесь очень любят и уважают.

Я вошла в кабинет. На черном кожаном кресле сидел, развалившись и скрестив руки за головой, мужчина лет тридцати с небольшим с седыми волосами. Довольно привлекательный, если бы не высокомерное выражение лица и поза. Все это вкупе создавало эффект тотального превосходства над всем живым. После обмена дежурными приветствиями мужчина спросил:

– Вы откуда из России?

Вполне нормальный вопрос для того, кто знаком с географией. Египтяне ничего не знали о России. Только Москву. В лучшем случае Санкт-Петербург. Ну а при самой большой удаче может быть Ростов-на-Дону или Новосибирск, однако вероятность этого была так же мала, как подснежники летом. Я отреагировала довольно резко. Признаю, это было некорректно, но предательский темперамент сыграл свою роль, и слова сами сорвались с языка.

– Вы знаете какие-нибудь города, кроме Москвы? – выпалила я.

Мужчина такого не ожидал. Он изменился в лице и неуверенно покачал головой.

Дальнейшее содержание разговора я помню плохо, но ясно было одно: ни он, ни я друг другу в тот день не понравились. Он мне – за неизвестно откуда взявшуюся высокомерность, я ему, подозреваю, – за длинный язык. К счастью, по работе мы не пересекались. Я работала днем, а у мистера Анвара была ночная смена, что меня очень радовало.

В водовороте гостиничных будней дни мелькали один за другим. И все было отлично, пока однажды я не пришла на свое рабочее место и, по привычке открыв компьютер, не увидела послание, которое возмутило меня до предела. В нем значилось: «Дорогая Мисс Ксения. Вчера, придя на работу, я обнаружил на рабочем столе немытые кофейные чашки (любовь к кофе меня подвела тогда). Я уверен, они не ваши, и оставлены кем-то по недоразумению; думаю, вы бы не ушли, зная, что рабочий стол в таком состоянии».

Открыв рот, я молча смотрела на безразличный к написанному на нем монитор. Какая наглость! Оставить без внимания это я не могла, поэтому быстренько, прежде чем заняться привычными делами, написала ответ: «Уважаемый мистер Анвар. Это была, конечно, я, за что приношу извинения. Обещаю, это больше не повторится. Я более не сделаю ничего, что каким-либо образом помешает вашей рабочей смене». Написала и забыла.

Удивление возросло, когда на следующий день я увидела ответ на мое сообщение. Он был мягче, куда-то подевалось превосходство. Поняв, что мистер Совершенство может быть вполне земным человеком, я снова написала ему. Просто так. Маленькое незначительное послание. И снова получила ответ. Так завязалась наша легкая переписка. Мы болтали по-дружески, тень враждебности испарилась, как пустынный мираж. Обсуждали фильмы, книги, делились опытом, новостями, говорили обо всем, что приходило в голову. Лишенные возможности говорить друг с другом лицом к лицу, мы доверяли свои мысли бумаге. В этом была особенная такая ненавязчивая прелесть. Он любил аудиокниги, я же признавала только печатные. Он был патриотом своей страны, а я ему писала о том, какая она грязная и нищая. Ему нравились триллеры и научная фантастика, а я больше любила комедии. Я была неисправимым романтиком, он был прагматичен до мозга костей. Вот такой странный симбиоз. Нам было интересно друг с другом. Приходя на работу, каждый из нас первым делом бежал к компьютеру и проверял есть ли сообщение. Его маленькие письма делали мой день, а я своими заметками разбавляла его скучные рабочие ночи. Так продолжалось месяца два. Потом он уехал в отпуск в свою Александрию. И я поняла, что соскучилась. И вдруг в один из вечеров он позвонил. Его далекий и родной голос сломал все преграды, и мы стали наконец общаться лицом к лицу. Ночами он, скучая на работе, звонил мне в номер, и мы говорили, теперь уже свободно. На самом деле чаще говорил он, а я слушала его глубокий низкий голос, который убаюкивал, и засыпала прямо с трубкой у уха. За что на следующий день просила прощения, а он только смеялся. Помню, как мы начали встречаться. Как я долго собиралась, а потом, увидев его восхищенный взгляд, улыбалась, как ребенок. Нашу первую прогулку. Мое смущенное лицо: он был очень высокий и мне на его фоне было совсем неудобно. Да, я была влюблена, хотя в то время меньше, чем сейчас. Спокойный, умный, рассудительный, он не был похож на египтян, с которыми я привыкла работать. Даже внешне, благодаря своим белоснежным волосам, он не вписывался в стереотип арабского мужчины. Мне нравилось его серьезное отношение ко мне. Он не тратил слов, зря рассыпаясь в слащавых комплиментах. А если делал, то в их искренности я не сомневалась. С Анваром было просто. Когда я заболела, он просто пришел, просто принес мне мед с лимоном; помню, как он заботливо укладывал подушки и поправлял на мне одеяло. Сказал, что любит. Серьезно так сказал, будто экзамен сдавал. Что будет обо мне заботиться и лелеять. А потом приблизился и поцеловал. Ответного признания он не просил, и я не спешила с этим. Призналась лишь спустя месяц и то случайно – фраза буквально сорвалась с губ. А он сидел и не мог вымолвить ни слова, вел себя тогда, как ребенок.