Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
— Почему не включился мануальный блок?
— А тебе зачем? — спросил офицер. — Штурвал, педали есть — летай. Вон ребята летают, не жалуются.
— Мне нужна мануалка…
— Так летай, не выпендривайся…
— А я это, я не умею без мануального интерфейса…
— Плохому танцору всегда что-то мешает, — буркнул капитан. — Михайлыч, он говорит, что не умеет!
— Неправда! — с этим криком Федор бросился к майору, продираясь через холодную мокреть листового пластика. — Он мне специально не включает мануального управления!
— Юноша, уверяю вас это гораздо сложнее, не справитесь.
— Я только так могу. Ну откуда у меня на компьютере руль и педали?
Майор покачал в сомнении головой, потом, кивнул.
— Включи, Петя, раз юноша хочет.
Когда Федор резким, сноровистым движением воткнул ладони в перекрестье лучей, офицеры переглянулись.
— К выполнению задания готов! — отрапортовал Конечников.
— Поехали, — ответил капитан.
На объемном экране стали возникать мишени. Имитировалась стрельба на различные дистанции: от предельных, когда боевые машины противника видны, как крупные яркие звезды, до коротких, когда нужно попасть по маркированной точке попадания на вращающейся цели.
Промахов не было. Силуэты кораблей разлетались сочными фейерверками пламени и осколков. Занятый делом, Федор не обращал внимания на собравшуюся вокруг толпу, которая встречала каждое попадание одобрительными возгласами.
Конечников заметил, что темп появления мишеней заметно ускорился. Проверялась способность претендента к скоростному отражению атак. Наконец, цели стали летать также быстро, как и ракеты Федора, хитро, изворотливо маневрируя, пытаясь пройти рубеж защиты. Конечников умудрился не пропустить ни одной.
— Силен бродяга, — сказал майор. — Посмотрим, так ли юноша хорош, если ему отключить стабилизаторы курса.
— А я и не включал, — признался капитан.
— Мухлюешь, Петр Иванович? Всех своих пакадуров попробовал?
— Так точно…
— Представь, если на «Эстреко» заведется хотя бы пара-тройка таких наводчиков.
— Я не знаю, кто этот парнишка такой, откуда его принесло, но стреляет он как Бог. Такого можно и с Амальгамы притащить.
— Я могу считать себя принятым? — не отрывая глаз от объемного поля прибора, спросил Федор.
— Ладно, хватит, побаловались, и будет. Экипажи — в казарму. Пить кефир, и спать. Петр Иванович, отключите монитор нашего гостя.
Чернота, ярко расцвеченная звездами и туманностями, снова стала плоской.
— А как быть со мной? — осторожно поинтересовался Федор.
Ответом на его слова был тяжелый вздох приземлившегося глайдера.
— Малец, побудь здесь, — предложил майор. — А ты, Петр Иванович, постереги на всякий случай. Оружие вытащи из кобуры. Небось, помнишь еще, душа технарская, как стрелять?
— Так точно, — ответил капитан.
Майор ушел и довольно долго отсутствовал. Снаружи доносились громкие голоса, приправленные солеными междометиями, в которых тонули остальные слова.
— Что же ты не сказал, дурья твоя башка, что был знаком с Борькой Луговским? — с ходу начал майор, возвратясь с улицы. — Петр Иванович с ним вместе учился на Алой.
— Я не был с ним знаком, — ответил Федор. — Я был на его похоронах.
— Жалко… А оградку кто у могилки сделал, кто цветы посадил, кто скамейку поставил?
— Ну, я…
— Ты знаешь, парень, вот так же ты, ракеты умел наводить только он… Я так думаю, что хлеборобов и охотников на Амальгаме без тебя хватит…
Медсестра выдернула иглу из вены и приложила ватку к месту укола. Конечников вернулся из своих воспоминаний.
— Федор Андреевич, сожмите, пожалуйста, ручку.
— Да, конечно, Мариночка. Если тебя не затруднит, подай, пожалуйста, инструкцию по управлению тележкой том второй.
Очень скоро Федор разобрался, отчего средством передвижения уверенно управляли дрожащие генеральские ручки, и не справился он, профессиональный оператор-наводчик.
Конечников добросовестно выставил все параметры управления под себя, и прямо через окно стартовал к облакам, закладывая крутые виражи, разгоняясь, тормозясь, делая бочки и мертвые петли.
Где-то внизу в раскрытом окне с выражением ужаса на лице осталась медсестра Марина. Она показывала рукой и, по-видимому, что-то кричала.
Окно быстро уменьшилось в размерах, став одним из многих в шестидесятиэтажной башне больничного корпуса А.
Федор не успел насладиться чувством свободного полета, как вдруг содержимое желудка попросилось наружу.
Ориентиры пропали, мир внутри головы стал вращаться вне зависимости от реального положения летательного аппарата. На глаза наползла темная пелена. В перерывах между попытками желудка вывернуться наизнанку, Конечников со спокойствием идиота пытался припомнить с какой стороны, справа или слева, сверху или снизу должно быть Солнце. Он даже не понимал, движется лицом или спиной вперед.
Федор с трудом сообразил сбросить скорость. В мире не осталось ничего кроме зеленых сегментов спидометра. Воздушная тележка замедлилась до 20 метров в секунду. Только тогда к Конечникову вернулось ощущение верха и низа. Федор выровнял кресло, вывел его в горизонтальный полет, потихоньку снижая высоту.
Через пару минут, которые показались Федору вечностью, воздушная тележка коснулась земли. Поскольку он не сообразил сбросить при этом до нуля горизонтальную скорость, кресло развернуло и опрокинуло некомпенсированными силами инерции. Лишь поля антиускорительной системы не дали Федору размазаться по газону.
На остатках сознания Конечников поднял воздушную тележку над землей, выровнялся и совершил нормальную посадку под вой сирен скорой помощи.
Федор отдался подоспевшим медикам, которые потянули к нему провода диагностической аппаратуры, сделали инъекции стимулирующие сердечную активность, постоянно показывали иголочками и постукивали молоточками.