Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Платформа остановилась. В темноте светилась лишь единственная дежурная лампочка. Над головой горело еще несколько далеких и едва различимых обычным зрением огоньков. Было неестественно тихо.
Конечников ожидал спертого, стоялого запаха подземелья, жары, которая бывает в глубоких шахтах. Но тут все было по-другому. Откуда-то сверху тянуло морозным сквознячком, словно из настежь раскрытого зимой окна.
Конечников отвернулся в сторону от источника света и напряг глаза. Включилось ночное зрение.
Темнота отступала медленно. По мере того, как черная стена тьмы отходила назад, проявлялись все новые и новые детали этого странного места.
Подъемник замер на крыше громадного здания. В голове у Федора промелькнуло слабое удивление, — так просто не могло быть. По его ощущениям они все время двигалась вниз.
Здание находилось в окружении других таких же шестигранных строений. Гексагональные крыши располагались под разными углами к плоскости, на которой находился Федор. Он увидел ряд расположенный перпендикулярно, и даже постройки над своей головой.
Внезапно Конечников понял, что находиться внутри шара, диаметром должно быть в пять или шесть километров. Весь его внутренний объем занимали ступенчатые пирамиды со срезанной верхушкой, поставленные так, что благодаря кривизне внутренней поверхности подземелья, расстояние между равными по высоте секциями пирамид было примерно одинаковым. Особое впечатление произвела на Конечникова оппозитная пирамида, перевернутый двойник той, на вершине которой оказался Федор после долгой дороги вниз.
— Как любопытно решена задача максимальной плотности заполнения пространства элементами хранилища, — произнес Федор, вслушиваясь в мертвую тишину, подземелья.
— А заодно и генерации стабилизирующего поля, — откликнулся Огородников. — Господин, на какие документы вы хотели бы взглянуть?
— Для начала включите свет.
— Прошу прощения, господин, — отозвался хранитель, производя манипуляции на портативном пульте. На крыше загорелись прожектора, отчего Конечников вернулся в видимый глазами обычного человека мир. Он пожалел об этом — ослепляющая иллюминация лишь слабо очерчивала ближайшие громады.
— Привычка… — продолжил извинения старик. — Порой я подолгу сижу здесь в темноте, наслаждаясь покоем и тишиной.
— Вас не угнетает, что миллионы тонн висят над головой, готовые сорваться? — поинтересовался Конечников.
— Хорошая шутка, — шамкающее засмеялся историк. — Действительно, когда я увидел все впервые, мне стало не по себе. Но потом, когда понял, что в этом пространстве гравитация действует от центра к краю, стал получать удовольствие. Один час, проведенный здесь, омолаживает на 50 часов.
— Ну, ведь наверное есть и более радикальные средства, — намекнул Федор.
— Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, — с тоской произнес хранитель. — Не смейтесь над стариком.
— Что вы, Афанасий Константинович — ответил Федор.
— Мой господин, выберите, то, на чем изволите остановить свое внимание. Период, тему, автора, — официальным тоном, сердито произнес старик.
— Афанасий Константинович, не обижайтесь, — сказал Конечников. — Лучше дайте что-нибудь ненапрягающее, на ваш вкус.
Федор с большим удовольствием выбрал бы документы по Амальгаме, чтобы узнать что случилось, когда 900 лет назад эланская «рогатая камбала» появилась на орбите планеты.
Он даже хотел переменить свой выбор, но испугался, что выдаст себя этим. Зачем Управителю копаться в прошлом заштатного мирка на окраине империи…
— Хорошо… А какой период? В хранилище собраны документы с 2094 по примерно 6850 год
— Возьмем Золотую эру первого императора, — подумав, сказал Конечников. — Старая Земля, Царьград, что-нибудь из беллетристики, но со смыслом.
— Вы сильно упрощаете мне работу, — снова обиделся старик. — Можете называть даже имена главных героев. В те времена техника позволяла не только компактно записывать, но сортировать любые данные и производить автоматический поиск.
— Вы храните данные в этом формате? — с подозрением поинтересовался Федор.
— Нет, как можно. Все давно списано и подготовлено к уничтожению.
— Значит, вы помните на память все художественные произведения этой поры, — утвердительно сказал Конечников, показывая, что не интересуется интимными подробностями общения профессора с архивами.
— Конечно не все, но очень, очень многое, — раздуваясь от гордости, сказал старик. — Я ведь почти 85 лет состою при библиотеке.
— Скажите, Афанасий Константинович, а, как долго придется отыскивать документ с использованием обычных средств?
— Больше половины пирамиды под нами занято только справочниками и картотеками… Не зная правил расположения, придется многие годы блуждать по лабиринтам коридоров в поисках необходимого. Я ответил на ваш вопрос?
— Полагаю, что многие поколения историков пор сожалеют о потеряных возможностях, — с улыбкой сказал Федор, уклоняясь от опасной для него области.
— Не думаю, — ответил профессор. — Кнопки нажимать любой может.
— Понимаю, — сказал Федор. — Ценность, значимость, востребованность…
— Вы и сами все знаете, господин, — подвел итог старик. — Милости прошу.
С этими словами он набрал комбинацию на пульте. Плита у его ног приподнялась и поползла в сторону, открывая ход внутрь пирамиды.
Тишина внутри давила. Казалось, тысячелетия, спрессованные в ячейках хранения, ложились на плечи могильной тяжестью давно отошедших дней и горечью громадного океана вычерпанных до дна жизней многих миллиардов людей. Это не было просто спокойной констатацией былого, прошлое будто рвалось наружу, чтобы снова жить и чувствовать в телах других людей.