Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
От ругани второй лейтенант охрип и выкрикивал угрозы задушенным петушиным дискантом, чем еще сильней веселил подчиненных. Когда транспорт исчез в сером мареве, лейтенант погрозил напоследок кулаком, с облечением вздохнул и обмяк, расслаблясь. Злобная маска на его лице пропала.
Почувствовав взгляд, он снова напрягся и повернулся к Конечниковым. Увидев телегу, лейтенант хотел было сказать что-то резкое, но, разглядев человека, в погонах направился к нему.
— Здравия желаю, — приветствовал он Федора, отдавая
Нормальный голос местного начальника оказался на удивление высоким, монотонным, скучным, словно звук ручной пилы по металлу. Хрипота лишь подчеркивала эту его особенность.
— Здравия желаю, — отреагировал тот, поднося руку к голове.
Ему в глаза бросилось, что лицо лейтенанта со слегка выпуклыми, воспаленными, печальными глазами очень напоминает морду старой больной обезьяны. «Мечтатель из заштатного гарнизона» — решил про себя Конечников.
— Рановато прибыли, летуны, — с места в карьер начал строитель. — Не готов для вас объект.
— В смысле? — не понял Конечников.
— Ну не в поселке же вам жить. Участок не расчистили, колючку не натянули, ангары не поставили.
Конечников помотал головой.
— Я здесь в лечебном отпуске.
— Проблемой меньше, — строитель усмехнулся. — Кстати, вы уверены, что наш медик светило медицины?
— Климат здесь подходящий, — ответил Федор.
— Вот уж сказанул, — опять оскалился второй лейтенант. — Только ревматизм наживать — очень хорошо подходит.
— Да, наверное, — согласился Конечников. — Извините, мне некогда.
Он быстро козырнул, отвернулся, достал из телеги палку и тяжело зашагал к зданию с надписью «Амбулатория».
Через некоторое время Федор появился на крыльце. Сзади мелькнул белый халат медика, заталкивающего что-то глубже в карман. Конечников махнул рукой.
Телега подъехала. Вместе с братом они подняли деда. Тот вяло отбивался, ругаясь на внуков: — «Оставьте меня, ироды эланские», очевидно приняв их за тех, кто не так давно едва не убил его.
Поняв, что из крепких рук не вырваться, он тонко завыл. Из безумных глаз потекли старческие слезы.
— Лешка, останься, — приказал сыну Виктор. — Лося постереги и телегу. Да наверх поглядывай, летают тут всякие.
— Хорошо батя, — обижено зыркнув глазами ответил мальчик.
— Э, так не пойдет, — попытался остановить их эскулап. — Так мы не договаривались.
— Молчи, медицина, — рявкнул на него Конечников, — распаленный борьбой со строптивым стариком. Я же сказал — деда первого.
Деда Арсения ввели в приемную. Увидев блеск инструментов и мигание огоньков аппаратуры, старик успокоился и дал себя усадить.
В тесной комнате было тепло, жестким дурнотным теплом, текущим с раскаленных пластин обогревателя. В спертом, душном воздухе, пахло лекарствами, мужским потом и каким-то неописуемым неуютом, который бывает в таких вот казенных времянках с тонкими стенами.
Дед, воспользовавшись тем, что его отпустили, треснул фельдшера клюкой. Прапорщик медицинской службы ойкнул, согнулся, потом заорал благим матом — «Вон! И уберите своего психа придурошного! Сами его лечите!». Он ринулся к старику, чтобы выкинуть его из приемной амбулатории.
Федор загородил деда, раскинув руки, стал оттеснять медика.
— Успокойся, Павел Петрович, успокойся. С меня причитается.
Конечников сунул купюру в карман халата.
— Хрен с вами, — устало согласился медик. — Пейте с Павла Петровича кровь за его доброту… Раздевайте пациента.
Виктор, преодолевая сопротивление деда, снял с него кожушок и рубаху. Старик снова тонко заныл, размазывая слезы по дряблым щекам.
Федор, увидев деда без одежды едва сам не заплакал. На худом теле с выпирающими костями виднелись две гноящиеся незарастающие раны, одна на животе и вторая чуть пониже ключицы.
— Еб вашу мать, — поразился фельдшер. — До чего старика довели.
Он решительно уложил деда. Небрежно осмотрел раны, сыпля медицинскими терминами пополам с матом. Руки его тряслись, а в глазах стояло тоскливое выражение.
— Бля, ты куда смотрел? — с досадой спросил он Виктора. — Это ведь вылечить — два пальца обоссать. Когда ты приходил?
— В утом годе, — ответил Виктор.
— Ну и чего сопли жевал, сказать не мог?
— Вы ж мне аптечку дали. Таблетки давал, мазями мазал, йодом прижигал, повязки прикладывал.
— Аптечку… — медик снова выругался. — Нихуя тут с аптечкой сделаешь.
Он извлек иньектор и ткнул деда Виктора в предплечье. Старик дернулся и снова заплакал. Потом обмяк, и стал заваливаться назад.
— Э, ты че сделал-то, — недоуменно-угрожающим тоном спросил Виктор.
— Нормально, — ответил Федор. — Деда держи, укладывай.
— Сейчас мы старичка подлатаем, как новый будет, — успокаивая братьев, сказал фельдшер.
Медик небрежно кинул датчики возле свищей. Потом уронил несущие дуги с блоками регенерации, приблизительно, на глазок отрегулировав их положение, потыкал кнопки на пульте, быстро набросил на запястья пациента широкие прозрачные браслеты, затянул их ремешками и убедился, что на пульте загорелся оранжевый огонек.
— Витька, бегом в телегу, — скомандовал Федор. — Харч неси.
Когда Виктор вернулся, автомат закончил сканирование и приступил к лечению. Блоки нашли правильное положение, опустились на телескопических штангах к телу.
Автоматические иглы, мягко подрабатывая сервоприводами вонзилась в вены старика. Кровь потекла по прозрачным трубкам.
— А че это вы делаете? — с подозрением поинтересовался Виктор. — Зачем это его обескровливаете?
— Это мы ему кровь чистим. Должна же грязь из ран куда-то уйти, — пояснил медик.