Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Перед Конечниковым вдруг явственно пролетели дни, которыми он тогда тяготился, и которые сейчас стали казаться ему просто раем…
Время, когда адмирал Убахо еще не пришел мстить за гибель родной планеты и 500 миллиметровые пушки главного калибра второй эскадры еще не пристреливались по сияющему острову орбитальной крепости.
— Во как, — уважительно сказал Виктор. — Как они там живут — то?
— А по-всякому. Медицина у них на высоте, но народ все равно больной и хлипкий. Всю жизнь среди стен и коридоров. Воздух мертвый, из регенератора,
Конечников опять мысленно улетел за парсеки от места, где мокрый лось волок скрипучую, примитивную повозку.
— Этак же ноги протянуть недолго… — поразился Виктор. — Страшны, небось, все как жабы.
— Нет. Они наполовину искусственные, все с имплантами.
— Ох, и ниху… — поразился Виктор. И тут же оборвал свою фразу, покосившись на Алешку, который делал вид, что ничего не слышит, осторожно поблескивая глазенками из-под рваной, засаленной шапки. — А импланы — это что?
— Импланты. Это то, что вживили вместо настоящего. Например, зубы. К 25 годам, у них за редким исключением, все зубы заменяются протезами.
— Это чего, у них ни одного своего зуба? — поразился Виктор.
— Да, — ответил Федор. — У них и органы есть замененные, или механические, или клонированные. С их лицами работают хирурги, мышцы поддерживают в тонусе приборы. Они постоянно колют себе инъекции энзимов и гормонов. Зато выглядят они до старости как огурец.
— Тебя там случаем импланами не нашпиговали? Выглядишь больно молодо, — пошутил брат.
Про энзимы и гормоны он просто не понял.
— Не. У нас этим строго было. Даже зубной был свой собственный. И лечил зубы по-старинному, лазером и бормашиной.
— А зачем? — удивился Виктор.
— У этих пендосов все дорого, без штанов останешься от лечения, — пояснил Федор. — Да и что поставят — неизвестно. Вдруг «жучок»…
— Какой такой жучок? — не понял брат. — Больно надо пакость какую-то в кишки зашивать.
— Это прибор который подслушивает и отсылает запись разговоров на приемник. Или шарит в наших компьютерах.
— Ох, и твари, — зло сказал Виктор. — Не могут без подковырки. А могут такую прибору поставить, чтобы человеком править снутри, мысли ему нашептывать, заставлять яриться, на стенку от боли лезть?
— Могут, Витька, — ответил Федор.
— Суки, — ответил Виктор, покачав головой.
За этим разговором телега выехала из леса и, переваливаясь на некруглостях колес, подползла к поселковому КПП, — будке при деревянных, явно сколоченных из местных материалов воротах.
Справа и слева от них, отделяя луг от серых заплаток распаханной земли, шло заграждение из завитой в спираль колючей проволоки, подпертой слегка обтесанными дрынками из леса, которые успели посереть от зимних вьюг, дождей и жалящего летнего солнца.
Проволока была явно привозная, заботливо доставленная в одноразовых грузовых контейнерах с остальным необходимым для поселка грузом. Гальваническое покрытие колючки потускнело, но ржавчина пока не коснулась металла.
Конечников отметил про себя, что изгородь поставлена сравнительно недавно, не больше пяти лет назад.
Он взял у племянника машинку и произвел необходимые приготовления.
— Эй, стой! — раздалось из будки. — Куда прешь, дубина!? Ярмарка по воскресеньям. Разворачивай оглобли!
— Мы к медику, — вежливо ответил Федор. — Пропустите нас, постовой.
— Ишь, чего захотел. Езжай отсюда, лапотник.
— Постовой, ко мне, — скомандовал Конечников. — И язык свой попридержи, когда с капитаном ВКС разговариваешь.
— Ах ты мать твою, — уже на тон ниже буркнул солдат. — Молись, если врешь.
Рядовой караульной службы направился к Федору, кутаясь в непромокаемую накидку.
Конечников протянул ему удостоверение.
— Еще вопросы есть? — спросил он.
— Виноват ваше благородие, — утратившим важность голосом сказал солдат, отдавая честь.
— Открывай, — приказал Конечников.
— Никак нет, не имею права, — виноватым тоном ответил постовой, снова поднося руку к каске.
— Начальника караула или коменданта поселка Топоркова сюда, — приказал Конечников.
— Сей момент, — угодливо ответил постовой.
Он вынул служебную рацию и нажал клавишу вызова. Сканер в компьютере Федора, приготовленный для пеленгации, отозвался негромким сигналом. Блок настройки нашел параметры служебного канала.
— Господин прапорщик, — доложил солдат. — Человек с документами капитана ВКС, на имя Конечникова Федора Андреевича, требует, чтобы его пропустили в поселок.
— Капитан Конечников? — отозвался голос из динамика. — Есть такой. На прошлой неделе прибыл в отпуск. Спроси, зачем ему в поселок надо?
— Дай сюда, — приказал Конечников, отнимая у постового рацию. — Здорово, прапорщик.
— Здравия желаю, — ответил комендант. — Чем обязаны?
— К фельдшеру хочу наведаться. Самому медицине показаться и деда своего показать.
— Показаться — то можно, будет ли толк, — ответил Топорков. — Петрович наш сегодня на голову занемог.
— Птичья болезнь? Перепил? — спросил Федор. — Так я его на ноги поставлю.
— Вам видней ваш бродь, только будет ли польза от такого лекаря.
— А выбор у меня небольшой.
— Воля ваша. На площади дом справа. Амбулатория. Там он.
— Спасибо, комендант.
— Открывай, — распорядился Конечников.
— Ну, ты лихо с ентим, — удивленно сказал брат, кивая головой назад в сторону КПП. — Вот уж помыслить не мог, что ты наших космонаутов обломаш.
— А, ладно, — ответил он. — Скажи, чего это поселок огородился? Воевали, что-ли?
— Не, — ответил брат. — Тут как-то поселковые учудили, завели себе зверей диковинных. Коров называется. Не знаю, видел ли. Большой зверь, тяжелый, едва ходит. Этих коровов завели, а коров он не лось, отбиваться от серых не умеет. Вот и изодрали волки половину стада.