Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Очень скоро, Федор почувствовал, что сильно набрался.
— Ведь, правда, благодать, капитан. После баньки, да с девочкой, водочки хлопнуть.
— Я не разу не пробовал, — признался Федор. — Дома баня была, пить было рано, а в армии… Курсантская помывка, отбивает всякое желание ходить в баню.
— Кусок мыла на троих, шайка на отделение, капрал-зверь со свистулькой в зубах? — посмотрев на него, произнес командующий. — Я ведь тоже, молодой человек, с низов начинал. Был командиром орудия на линейном корабле «Царьград», только не нынешнем, а еще старом. Это не теперешние времена, когда армия избалована
А как шли десантники… Пушки транспортного узла жгли их лодьи, а они все перли и перли, прыгали с борта на борт… Сколько их гибло… — командующий покачал головой. — А какие ожесточенные были схватки. Каждый метр был полит кровью… Что вы вообще можете знать про это время…
Как ввели в строй этот чертов «С-29» двадцать пять лет назад, так с каждым годом настоящие боевые звездолеты все задвигают и задвигают.
— Я видел, давно, еще в детстве, один из первых, еще экспериментальных скаутов. Этот корабль приземлился на Амальгаме, чтобы отремонтировать поврежденные приводы башен кормовой батареи. Накануне, они встретились с эланскими разведчиками.
3 корабля их артиллеристы уговорили пушками и ракетами, а последний был взят на абордаж.
С тех пор для меня нет других кораблей кроме скаутов. Детские впечатления, знаете ли, самые крепкие.
— Эх, молодой человек, молодой человек… Не ходили вы месяцами в пустоте на границах звездных систем, подбираясь к цели. Не жили по вахтенному графику. Не просыпались каждое утро с мыслью, что в конце долгого пути ждет бой, от исхода которого зависит, будешь ли дома через мгновение или звездолету предстоит позорное бегство и годы блуждания в космосе? А может и смерть, — генерал с досадой покачал головой, плеснул себе водки и залпом выпил. — Куда это все теперь, на помойку? Надежду, мужество, преданность, жажду победы…
— А что, на гиперпространственных разведчиках этого уже не требуется? — поинтересовался Конечников.
— Прилетели, выпустили ракеты и снова нырнули в нуль-пространство. Вот все, что вы, «собачники» можете.
— Скажите это тем, кто шел в строях расстреливаемой, как мишень, эскадры на Тэте. И тем, кого на Гало поставили против эланских линкоров. — Федор недобро посмотрел на Соломатина, отметив про себя, что без формы это просто пьяный толстый мужик, которому очень хочется дать по роже. — Тем, кто горел, но не драпал, подчиняясь приказам горе-стратегов вроде вас.
Конечников угрожающе приподнялся. Соломатин тоже начал привставать.
— Капитан, ты забываешься. Остынь, — осадил его майор Лебедянский. — То было прекрасное время… Но оно, увы, прошло.
Генерал шумно вздохнул, усаживаясь поудобнее, потом спросил:
— Как вы думаете, отчего Иисус велел прощать врагам своим?
— Я должен отвечать? — поинтересовался Федор.
— Нет, — вздохнув, ответил Соломатин. — Просто подумайте, юноша, где потом будет искать прибежища ваша совесть.
— Разрешите идти? — делая казенное выражение лица, спросил Федор.
— Идите, — разрешил генерал.
Закрывая дверь, Конечников услышал, как Соломатин сказал майору. — «А он ничего, с гонором. А ты говорил — „ботаник…“» — К нему стоит присмотреться… Занятный парень. Но дикий какой-то, — ответил Лебедянский. — Надо почаще его вытаскивать на мероприятия и попробовать девок халявных подложить. Глядишь и отойдет…
Малый шаттл отстыковался от крейсера разведчика и ушел обратно к крепости. На корабле властвовала тревожная ночь. Люди ворочались без сна или мучительно плыли в неприятных, вязких сновидениях, порожденных растревоженным разумом.
В боевой рубке клевали носами матросы и офицеры дежурной смены. Тревога от появления командирского транспорта снова сменилась полусонным бдением.
Федор принял доклад дежурного и поздравления сослуживцев. Народ поздравлял, кто с искренней радостью, кто с затаенной опаской. На удивления Васька отреагировал на повышение друга по службе с плохо скрытой враждебностью. Он что-то буркнул сквозь зубы и убрался в «скворечник».
Конечников уселся на свое законное место, придирчиво сделал проверку всех систем корабля. Техника была в порядке. Периодически включающиеся камеры внутренней связи показывали обстановку на постах: — матросы за редким исключением спали. Конечникова это не беспокоило. Наблюдатели бодрствовали, а сирены боевой тревоги поднимут даже мертвого.
Федор подумал, что должен был радоваться, испытвать какой-то душевный подьем — всеже сбылась его давняя мечта, но ничего этого не было. Все произошло буднично, просто, обыденно.
Закончив, Федор поднялся на пост управления стрельбой, его бывшее хозяйство. В тесном полумраке артиллерийской рубки светились огоньки активированных систем наведения, мерцали цифры на панелях дальномеров, тлели экраны радаров. Боевой расчет старательно пытался не уснуть, глядя сонными глазами в мониторы.
Стрельников сосредоточенно водил руками в чувствительной зоне интерфейса управления поставленного в режим имитатора первого ракетного поста.
Полоски зеленого света пробегали по рукам Василия, замысловатые сочетания положений пальцев придавали ему вид человека изображающего разудалую, залихватскую песню на какой-то странной модификации языка глухонемых. Федор сразу понял, в чем дело. Стрельников пытался повторить его маневр над Гало — быстрый разворот при помощи маршевых и тормозных моторов звездолета.
Один из наблюдателей обернулся на звук шагов, и хотел было кричать «Смирно», но Конечников остановил его жестом, дескать, не надо, люди спят, чего орать. Федор подошел ко второму лейтенанту, наблюдая, как тот пытается крутануть корабль в нужную сторону.
— Получается? — спросил он.
— А! — встрепенулся Василий. — Вот один дурак придумал, а я ночи не сплю.
— Ты его сначала маневровыми подтолкни, — посоветовал Федор.
— Учту, — хмуро сказал Стрелкин.
— Василий, чего людей зазря мучаешь? — поинтересовался Конечников.
— А чего? — поинтересовался второй лейтенант.
— Пусть поспят ребята, — предложил Федор. — Ты сам ведь спать не собираешься?
— Уснешь тут, — ворчливо сказал Стрелкин.
— Ну вот и я посижу. Отпускай парней.