Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Прошу… убей… меня, — Фозил хотел моргнуть, но сопротивлялся из последних сил.
Он чуть было снова не упал, но Латиф подхватил его. Выхода не было. Его друг мучился и просил прекратить его страдания. Латиф медленно обнажил кинжал и подвёл остриё к сердцу Фозила.
— Пусть Всевышний простит тебе грехи и примет в свои объятия, — в слезах горько проговорил Латиф и вонзил кинжал в сердце другу.
— Спасибо, — на последнем вздохе прошептал Фозил и закрыл глаза.
Латиф обнял его бездыханное тело и громко зарыдал. Он отнёс тело Фозила в небольшой овраг и накрыл его ветками и листьями.
— Прости, что не похоронил тебя достойным образом, — тихо проговорил Латиф, сев у края оврага. — Прости, что не вернулся тогда за тобой. Мне неведомо через какие муки ты прошёл, но теперь твоя душа свободна от скверных оков этого мира. Прощай, мой друг.
Латиф вытер слезу, в последний раз взглянул на могилу и ушёл.
Солнце близилось к закату, когда Латиф вернулся в то место, где он привязал свою лошадь. Развязывая поводья с ветки, он услышал зов. Латиф посмотрел через шею лошади и увидел всадника, скачущего в его сторону — это был Шавкат.
— Латиф, мы заметили чёрного жеребца у расщелины, — доложил Шавкат, подъехав к командиру. — Мы хотели поймать его, но он убежал в расщелину. Оттуда только один выход. Аваз с Дилшодом устроили засаду и будут поджидать Азима. Если поспешим к ним, то увидев нас четверых, Азим не станет сопротивляться. Мы поймаем его живым.
Из уст Шавката это прозвучало с облегчением, и выражение его лица было оживлённым. Он наконец нашёл решение задаче, которая томила его всю дорогу.
— Нет, — неожиданно сказал Латиф. — Скачи обратно и скажи ребятам, пусть возвращаются. Мы едем назад.
— А как же приказ падишаха? — удивился Шавкат.
— Не важно, живым или мёртвым, если мы похитим Азима, это приведёт к войне. Думаю, Расим именно этого и добивается. Нет! — Латиф твёрдо покачал головой. — Я не позволю, чтобы войну развязали моими руками.
— Падишах разгневается. Он колдун, и кто знает, что он может с нами сотворить? — Шавкат опасался наказания.
— Не волнуйся, перед падишахом буду отвечать я сам, — уверенно сказал Латиф. — Скачи к расщелине и отзови ребят.
— Хорошо, — задумавшись, сказал Шавкат и развернул лошадь.
Перед тем как уехать, Шавкат оглянулся на Латифа. Что-то в голосе командира показалось ему странным. Латиф казался удручённым.
— Что случилось? Что ты нашёл в лесу? — спросил Шавкат.
Латиф поднял на него тяжёлый, грустный взгляд и тихо ответил:
— Смерть.
«Дети, потерявшие родителей, называются сиротами. А родители, потерявшие детей? Как назвать их? Как описать их сложную боль одним словом? Будет лучше дать им банальное определение — фаргум, что буквально означает «потерявший ребёнка»… И я одна из них».
Ардвисура
Почему Зарафшан называют озером, а не морем, ведь у него протяжённость в сто фарсангов от востока к западу? Бузург задавался этим вопросом, глядя на её бескрайнюю водную гладь, отражавшую солнечные лучи. Говорят, что на рассвете и закате она блестит словно золото — отсюда и название. Однако Бузург никогда не видел этого своими глазами, как и его покойная жена. Нисо родилась в Арруже и прожила там все свои двадцать три года. Удивительно, она никогда не была у берегов Зарафшана, но знала об этом озере много разных рассказов и легенд. Одна из них гласит, что Зарафшан притягивает в себя тех, кто любуется красотой на заре или закате, и больше не отпускает. Как бы странным ни казалось, именно у этой легенды есть подтверждение. Шестнадцать веков назад султанзаде Асад привёл свою жену на берег, полюбоваться закатом. На юго-восточном берегу Зарафшана росли и до сих пор растут лотосы. Асад решил искупаться и заодно собрать несколько цветов для жены. Он нырнул в воду и больше не вынырнул. Асад запутался в корнях лотоса и утонул. Его жена, унаследовавшая титул мэра, несколько раз приказывала очистить берег, но лотосы появлялись вновь. Тогда она запретила купаться в этом озере своим горожанам.
Возможно, из-за этой легенды Бузург так и ни разу не сводил Нисо к озеру, а она так мечтала об этом и столько раз просила. Он хотел поехать с ней к озеру после рождения Зилолы, но было уже поздно. Нисо стала одной из первых жертв Зелёной хвори. И кого в этом винить? Себя или ведьм, которые не признались даже в пасти сарунов.
Теперь он стоял один на низком холме недалеко от берега и с тоской в глазах смотрел куда-то вдаль.
Палящее солнце приближалось к зениту. Ветра не было, как и облаков на небе. Тишина нарушалась криками восторга детей, плескавшихся у берега. Взрослые, с которыми они пришли, купались недалеко от них. В воде были даже личные гвардейцы султана. Бузург простоял на месте пару часов в раздумьях, что уже не помнил, как позволил им купаться.
Прошлой ночью Бузург заснул с трудом. Им обуревало некое чувство пустоты и утраты. Он волновался о своей дочери и тревожился об Азиме. Бузург почему-то думал, что зять не справится… Скорее, у него было дурное предчувствие, что юноша уже не справился, что сильно беспокоило султана.
С рассветом султан приехал к озеру в сопровождении шести вофи. Однако, озадаченный раздумьями о судьбе своей дочери и зятя, он забыл, зачем сюда приехал. Сковывающее чувство в груди не позволяло сосредоточиться на делах. Его голова была забита дурными мыслями. Вместо того чтобы избавиться от них, он думал позвать гвардейцев, оседлать коня и помчаться к Катрону за дочерью.
— «Азим не справится один», — говорил он себе, слегка качая головой.
— Приветствую вас, мой светлый господин, — к нему подошёл сват в тёмно-красной шёлковой тунике с льняными шароварами и камзолом вишнёвого цвета.
— Здравствуй, Аъзам, — отстранённо сказал Бузург.
— Я хотел поговорить с вами, но во дворце мне сообщили, что вы поехали в порт, — Аъзам подошёл ближе и склонил голову перед султаном, приставив руку к сердцу.
— Я хотел посмотреть на зарево, но опоздал, — с тоской сказал Бузург, всё глядя куда-то вдаль.
— Закат ещё впереди, — подбодрил Аъзам, встав рядом со сватом.
— Слишком долго, — тихо проговорил Бузург, вызвав вопросительный взгляд Аъзама. — Какие-нибудь новости от твоего сына? — спросил он, посмотрев на свата.
— Нет, мой светлый господин, — Аъзам покачал головой.
— Его нет слишком долго, — посетовал султан.
— В прошлый раз его не было около двух месяцев, — ответил Аъзам. Он проговорил это с улыбкой, чтобы подбодрить султана, но тот был непоколебим в своей хандре.