Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Также султан Бузург ибн Махмуд 21 снова созывает всю знать Ахоруна и не только, — продолжил Аъзам, огрев взглядом Имрана. — Чтобы праздник удался, султан позвал нас во дворец и дал нам целый ряд распоряжений. Мы разделили задачи между членами Торгового совета. Султан хочет накрыть большой дастархан у себя во дворце и заказов у него слишком много. Мы уже договорились со всеми именитыми поварами, пекарями, виноделами и шербеточниками (производители напитков) Ангурана. Имран поедет в Арруж за жасминовым сиропом и тюльпановым вином. Мирзо вместе с другими членами совета будут следить за приготовлениями здесь. На мне одно оставшееся и возможно самое главное угощение, — заявил Аъзам, серьёзно глядя на сына. Султан настоял, чтобы оно обязательно было на дастархане, но я не могу заняться им.
21
Махмуд произносится с гортанной «х».
— Не можете? — удивлённо переспросил Азим. — «Разве есть дела по важнее поручение султана», — недоумевал он.
— Я еду в Расулабад, — ответил Аъзам.
Мирзо скрестил руки у груди и неодобрительно покачал головой.
— В такую даль? — спросил Азим.
— Зебистан переживает тяжёлые времена, — начал Аъзам. — Их падишах уже который год не оправляется от неведомой хвори. Его наследники оказались неспособными вести государственные дела. Их торговые отношения практически сошли на нет с городами братьями, а возобновлённых поставок из Арружа им уже недостаточно. Жители Зебистана испытывают трудности, а рынки пустеют с каждым днём.
— Почему? — поинтересовался Азим.
— Их урожай настигла Чёрная напасть, — ответил Аъзам. — Она уже восемнадцать лет портит жизнь крестьянам Зебистана. Часть их урожая гниёт, не успев и созреть, а другой части на всех не хватает. Этот недуг захватывает всё больше и больше посевные земли и в Зебистане не могут с ней справиться. Потому посол Расулабада попросил помощи у нашего султана. В министерстве султана свободно место визиря торговли, из-за чего его светлость поручил мне, как главе Торгового совета, поехать в Расулабад, изучить состояние их рынка и потребность.
— Султан дал вам сразу два поручения? — недоумевал Азим.
— Его светлость хочет полностью возобновить отношения с Зебистаном? — вровень с Азимом спросил Комил.
— Да, благодаря их послу, — ответил ему Аъзам.
— Я ему не доверяю, — пробубнил Имран.
Аъзам покосился на него и перевёл взгляд на сына.
— Султан очень требователен, — ответил Аъзам.
После утомительного и пыльного дня в желудке Азима бушевал голод и урчал живот. Однако он вместе с Комилом внимательно слушал и начал догадываться к чему ведёт отец.
— Два поручения — это ещё пустяки, — добавил Имран.
— Не в этот раз! — несогласно заявил Мирзо.
— Я намерен поручить вам обоим отправиться в Мирас, — сказал Аъзам, посмотрев на Азима и Комила. — Мы уже послали письмо с заказом три дня назад, но вы должны убедиться, что Карим-ака получил его и начал приготовления. За десять дней он должен приготовить и отправить в Ангуран сто казанов с абрикосовым нишалло.
Азим с Комилом переглянулись. Один был удивленным, другой озадаченным. Аъзам же, подняв бровь, смотрел на обоих, выжидая ответа. Он также хотел узнать, как отреагирует на это его сын, и похоже у него появились вопросы.
— Может, всё-таки, мне поехать в Мирас? — тревожно сказал Мирзо. — Это очень важное поручение, а у них ещё нет опыта.
Аъзам сердито посмотрел на Мирзо, чей голос уже раздражал его. Он с самого начала был не согласен с решением Аъзама и потому до последнего хотел переубедить его, но Аъзам был непреклонен. Аки Кариму не раз давали заказ, правда не в таких объёмах и сжатых сроках. Тем не менее Аъзам не сомневался, что старый нишаллопаз справиться со своей задачей и потому решил отправить сына и Комила вместо себя.
— Мы договорились и распределили все обязанности, — Аъзам обратился к Мирзо. — Ты будешь следить за приготовлениями тут!
— Но ведь…
Аъзам знал, что хотел сказать Мирзо, и перебил его.
— На тебя возложен общий надзор за поварами и пекарями. Ты ведь сам вызвался. У других членов совета есть свои задачи и они будут слишком заняты, — категорично сказал Аъзам.
Мирзо молча покивал головой. Его озабоченность этим поручением вызвано тем, что это его первое мероприятие, которое нужно организовать для самого султана. В Торговый совет Мирзо попал два месяца назад, сменив на этом месте своего отца, который ушёл на покой. Он хотел проявить себя и излишне тревожился. Аъзам был прав, Мирзо сам вызвался организовать большинство мероприятий и теперь боялся за их выполнение. Малейшая оплошность и позор не только ему, но и его отцу на весь Ахорун. Естественно, он не хотел этого допускать.
— Удачи, — смирившись с решением Аъзама, пожелал Мирзо его сыну и Комилу.
— Не волнуйтесь, заказ будет выполнен в срок! — важно пообещал Комил, положив руку на плечо Азиму.
— Вот и славно, — вздохнул Аъзам. — Завтра же выйдите в путь, а пока всем лучше передохнуть. Был долгий день, — он потушил свечу на столе и встал, чтобы потушить остальные…
Аъзам шёл впереди. Спустившись с лестницы, он приложил руку на косу резной девицы и открыл дверь в рыночную столовую. Там дежурный повар готовил еду для ночной стражи.
— Идите к беседке, — сказал Аъзам в проёме. — Я закажу нам ужин. Долго уж до дому идти, а я сильно проголодался.
Аъзам повернулся и скрылся в широком помещении столовой, освещенной тусклым светом свечей, горевших где-то слева. Туда он и направился.
Проголодались все и, согласно кивнув, пошли в сторону беседки. Азим в это время подумал о «хом-шурбе» и мясном соусе с морковкой и сладким перцем.
Они прошли по широкому промежутку между прилавками к высокой и широкой беседке, стоявшей по центру внутренней рыночной площади. Беседка стояла на невысоком помосте с тремя широкими ступеньками по кругу. Её венчал купол с вырезанным узором в виде лозы двадцати пяти сортов винограда. Этот купол поддерживали двадцать пять деревянных колонн. Извивающая виноградная лоза, вырезанная на этих колоннах, всегда привлекала внимание Азима. Вместо гроздей на этих лозах были вырезаны имена, и ему было интересно — найдет ли он своё имя.
Беседка служила трапезной и пятьдесят человек могли одновременно обедать в ней, да попивать чай с фруктами. Пять входов вели в неё и ни покупатели, ни торговцы никогда не толпились. В разгар обеденного часа людей обслуживают двадцать пять прислуг. Юноши и девушки от четырнадцати лет, а иногда и взрослые, работают на рыночной столовой. По большей части, они работают кухонными слугами не ради жалованья, а чтобы запечатлеть свои имена в истории главного рынка. Этой беседке около пятьсот лет и все эти годы шеф-повара вырезали имена своих слуг вместо гроздьев на лозе. Чтобы твоё имя было вырезано на колонне, нужно проработать на кухне пять лет до и пять лет после этого. Все двадцать пять колонн были исполнены именами, потому и Азим искал своё.