Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Мы только пришли, апи-Дилрабо, — с улыбкой ответил Комил.
Азим тут же понял, что эта улыбчивая круглая женщина и есть та самая хозяйка, чьим именем названо это место.
Женщине было не больше сорока лет и единственными морщинами на её смуглом, как скорлупа фисташки, лице были складки, проявляющиеся при разговоре или улыбке.
— Хорошо, — улыбнулась она Комилу и посмотрела на Азима. — Вы пока думайте, чего желаете, а я к вам сейчас подойду.
Повернувшись, Дилрабо понесла поднос к столику у второго дерева в правом ряду. Толстая, свисающая трёхглавая мышца левой руки затряслась, как только она двинулась, и продолжала свой неритмичный танец весь её путь. Азиму также показалось, хотя так и было, что под адрасовым тёмно-голубым платьем с белыми разводами содрогалось и всё её тело. Юноше даже стало стыдно на это смотреть.
Азим отвёл взгляд и заметил резьбу на стволе рядом с их столом. Он окинул взглядом все стволы и обнаружил, что на каждом из них вырезано по одному имени — сверху вниз наискосок под острым углом. Длина резьбы была не больше локтя, в зависимости от количества букв в имени. Но и тут он не смог прочесть имена из-за лишних слогов и знаков. Вспомнив про беседку на главном рынке Ангурана с именами слуг, Азим подумал и решил, что это имена братьев Дилрабо, ведь на каждом стволе только одно имя. В противном случае, их было бы много.
Пока Азим приходил к этому умозаключение, требующее разъяснений, Дилрабо уже возвращалась к ним.
— Ну что, вы… — начало было она в нескольких шагах от их стола, как тут Азим перебил её.
— А где ваши братья? Это ведь их имена вырезаны на деревьях? — с любопытной улыбкой спросил юноша.
Комил от неожиданности выпятил глаза и крепко сжал губу, а за ними стиснул зубы. На него внезапно напало смятение, словно его привязали к столбу, а со скалы на него покатили огромный валун. Он резко схватил руку Азима, которую он положил на стол, и с растерянным видом едва заметно покачал головой.
— «Дурень! Закрой свой рот! Что ты несешь?!» — вопил этот остерегающий жест.
Улыбка на лице Дилрабо погасла. Хозяйка чайханы нахмурилась, а её мягкое тело напряглось. Гневный взгляд тяжело опустился на бестактного юношу.
Края губ Азима кисло опустились, как и его глаза на Комила. Его вопрос явно задел женщину, но он не понимал её обиды. У него появилось неловкое ощущение, что тронул запретную тему. Комил вспомнил про братьев в саду, но не договорил, возбудив в Азиме интерес. Представить только, четырнадцать братьев и одна сестра в одной семье? Разумеется, раз Комил не хотел отвечать, почему бы не спросить у самой сестры? Откуда же ему знать, что про братьев нельзя говорить?
В этот момент, Азим почувствовал, что даже гости с террасы осуждающе смотрят на него сквозь окна и стены.
— Простите моего спутника, — быстро вмешался Комил, процедив последние слова. — Он впервые в вашей чайхане и не знаком со здешними правилами, — он улыбнулся, надеясь, что апи-Дилрабо будет к ним снисходительна. — Да что уж о здешних, он и о своих-то краях ещё ничего не знает, — подколол он, опустив руку Азима.
Дилрабо с сомнением посмотрела на умоляющие прощения глаза Комила и через томное мгновение, показавшееся Комилу вечностью, с увядшим радушием спросила:
— Что будете?
Меню этой чайханы было вырезано на каждом столе мелкими буквами. Комил посмотрел на список и, не прочитав и слова, снова поднял взгляд на хозяйку.
— Принесите нам, пожалуйста, чай с пушистыми персиками, несколько ягод кислой вишни и красного абрикоса на отдельной тарелочке с нишалло, — ласковым голосом попросил он.
— А этому невежде чаю с перцем, может? — желчно предложила Дилрабо, кивнув на Азима.
Комил хмыкнул, с усмешкой посмотрев на юношу, и снова посмотрел на хозяйку с невинным выражением лица.
— Хорошо, — широко улыбнулась Дилрабо. На её лице снова расцвело пышное радушие, словно ничего и не было. — Я пришлю к вам Махину.
Хозяйка чайханы повернулась и ушла в сторону восточной закрытой террасы, где была кухня. От её последних слов глаза Комила загорелись, будто он целый день ожидал их услышать. Азиму же показалось, что не только он, но и все посетители чайханы вздохнули с облегчением после этого напряжённого момента.
— Обсуждать апи-Дилрабо и её семью запрещено в этой чайхане и во всём селе, — понизив голос, сообщил Комил.
— Почему? — недоумевал Азим.
— Я расскажу тебе… — Комил с украдкой оглянулся, — позже, — шёпотом договорил он.
Азим согласно пожал плечами с безразличием на лице. Он не считал себя виновным в незнании местных причуд. Вряд ли их правила известны ещё кому-то, кроме них самих и завсегдатаев.
— Да ты должен быть благодарен, что она не взъярилась на тебя, — тихо возмутился Комил.
Сам он нетерпеливо ожидал, когда же появится Махина, чем вызвал подозрение Азима.
Вот она. Наконец, появилась. Стройная и высокая с нежными губками. Талия не имела глубоких овальных изгибов и всё равно манила голодные глаза Комила. Она несла деревянный поднос в руках с двумя чайниками, пиалами, сложенными в друг друга, и четыре миски с фруктовым салатом.
— Что с тобой? — поинтересовался Азим. — Ты весь засиял.
Однако Комил думал о своём.
Тяжело, наверное. Комил хотел было встать с желанием помочь девушке с длинными тёмно-каштановыми волосами, но она свернула в десяти газах от их столика и прошла к столу справа от двух толстых стволов.
Комил не брал в рот ничего, кроме воздуха от зари до зари — таково правило поста. Он сильно проголодался, а от жажды пересохло в горле. Уже совсем скоро наступит время ифтара и можно будет открыть рузу. Но в этот самый момент он с нетерпением ждал, когда же Махина подойдёт к ним… к нему. Однако смугловатая красавица разложила то, что было у неё на подносе, и предательски вернулась на кухню. Комил проследил за её грациозной кошачьей походкой. Его сокрушало то, что Махина даже не взглянула на него. Он раздосадовано опустил глаза на грубо-выструганные доски серо-коричневого пола.
Через короткое время Махина снова вышла из кухни. На этот раз у неё в руках был медный кувшин с тазиком для мытья рук. Комил обрадовался этому — теперь то она точно идёт к ним… к нему.
— Салом, — негромко поздоровалась она с молодыми людьми. Её милая улыбка была целым солнцем, заливающим светом душу Комила. Её нежный грудной голос заставил голод и жажду отступить в небытие. — Вы уже выбрали, что будете на ифтар? — девушка поднесла кувшин с тазиком к Азиму.
Комил смотрел в упор на Махину, но её глаза из-под ровных бровей улыбались Азиму, который занёс руки над тазиком. Она тонкой струёй начала лить теплую воду, и юноша помыл свои руки. На лице Комила заиграла ревность. Махина поднесла и ему тазик, но на него все ещё не смотрела. Помыв руки, Комил сорвал полотенце, висевшее на правом локте девушки.