Свет во мраке
Шрифт:
И все равно дело тянулось очень медленно.
Распахнулись низкие ворота — настолько низкие, что гномам пришлось склоняться до земли, дабы выйти наружу. Человеку пришлось бы выползать. Один за другим на свободу боязливо выходили гномы Медерубы, выносящие на руках детей, поддерживающих стариков. Они выходили и мгновенно впадали в ступор — ибо перед их расширенными глазами больше не было частых прутьев решетки отгораживающих их от внешнего мира. Свобода. Бескрайний огромный мир открылся перед ними. И это вызвало не восторг, а страх. Ибо если вся твоя жизнь от рождения до смерти проходит в клетке, ты
Опомнившиеся мужчины наконец-то начали помогать, что-то успокаивающе бормотали женщинам и детям, через силу улыбались. А позади нас уже слышалось ржание лошадей, скрип тележных колес. Запахло дегтем — двое воинов спешно и обильно смазывали оси, ибо если простоявшие без дела всю зиму телеги и повозки не привести в порядок, они далеко не уедут. А у нас путь впереди долог — хотя сама мысль о предстоящих трудностях вызывала у меня мучительнейшую зубную боль.
Поймав пробегающего мима седобородого гнома, я сказал твердо и отчетливо, дыша ему прямо в лицо:
— Мы еще можем уйти от врага. И если успеем уйти подальше, то они за нами не последуют — у них сейчас есть заботы куда важнее. Но все это сработает только в том случае, старый гном, если мы отправимся в путь прямо сейчас! Если же будете тратить время на трогательные объятия и ничего не значащие пустые слова радости, то так в обнимку и умрете от лап и клыков нежити! Ты понял меня, старый гном?
— Да-да! Я понял! Я все понял!
— Хорошо. Тогда сделай так, что вот прямо сейчас все твои сородичи оказались на телегах. И чтобы первые повозки тронулись в путь. Только в этом случае у вашего рода будет будущее. Тебе решать — умрут Медерубы сегодня или же продолжат жить дальше.
— Я все понял! Спасибо, друг Корис! Спасибо! — старого гнома лихорадило, покачивало — Я понял!
— Тогда приступай.
Как оказалось, я сильно недооценил силу жажды жизни Медебуров. Измученный двухвековым рабством, изнурительным трудом и вечным страхом гномий род не утратил желание жить. Над деревней повис немыслимо громкий рев на гномьем языке, седобородый гном кричал так, будто от этого зависела его жизнь. Впрочем так оно и было. Мужчины один за другим приходили в себя, отрывали от земли женщин и детей, тащили их к повозкам. Другие бросились на помощь с запряжкой лошадей. Третьи потащили скудные съестные припасы. Пятые делали что-то еще.
Наконец-то беспорядочная толпа пришла в движение. Наконец-то дело пошло на лад.
Но время!
Клятое время и не думало входить в положение. Оно и не думало замедлять свой ход! Что ж, я уже привык рассчитывать на самый худший исход.
Первые семь повозок тронулись с места и двинулись по направлению по улице ведущей к околице. Повозки забиты перепуганными детьми. За борта повозок уцепились руки матерей, детей постарше. Среди них мужики, поддерживающие матерей и жен.
Следом за ними, спустя немного времени, двинулось еще четыре телеги. На них опять дети — главное сокровище угасающего
На далекие?
Проклятье!
Я отчетливо вижу, как женщины и старушки переставляют ноги — у них один и тот же шаг, неспешное волочение ног. Походка тех, чей мир настолько крохотен, что преодоление сорока шагов за один присест уже кажется немыслимым подвигом.
Тут в дело вмешался Рикар, сумевший оттащить мужиков от телег, напомнить им о главной функции мужского рода — защищать и оберегать! Вцепившиеся в топоры и мечи гномы стали разом выглядеть куда сильнее, куда более грозно.
Новые телеги пришли в движение. Они уже запряжены не лошадьми, а быками. Я доволен и этому. Мы не собираемся срываться в галоп. Для нас важнее непрерывное движение до самого заката.
Куда нам идти?
Когда видишь столько детей и женщин, то на ум приходит только одна мысль — домой.
И значит, нам надо двигаться на северо-восток, к столь далекой отсюда скале Подкова. Нужно продвинуться лиги на три-четыре сегодня. Затем переночевать, дать отдохнуть лошадям, восстановить собственные силы. И с первыми лучами солнца вновь отправиться в путь, пробиваясь сквозь весеннюю распутицу. А затем… С началом третьего дня, они пойдут дальше уже без меня. Я останусь поблизости от намечающейся схватки — я вернусь сюда, к этой зловещей пустотелой горе, к месту будущей беспощадной битвы. И битва состоится обязательно! Я сделаю все, чтобы она состоялась. По обе стороны наши враги. И нельзя позволить им протянуть время, нельзя дать им шанс заняться переговорами вместо кровопускания.
Грохочущие телеги выстроились в длинную колонну. Мы покидали мрачное поселение оставив после себя порядочно трупов и нажив много новых лютых врагов. Что ж, и это не впервой. И к этому не привыкать. У меня вообще только это и получается неплохо — наживать проблемы и врагов. А вот с радостью и новыми друзьями дело куда хуже.
— Шевелите ногами! — повысил я голос, шагая в хвосте огромного отряда — Не сбавлять ходу! Смотреть по сторонам! Впереди у нас долгий путь! И поэтому не зевайте, если хотите добраться до конца дороги!
На меня оборачивались. И смотрели чаще всего с потаенным страхом. Еще бы — мощная фигура закованного в железо рыцаря шагает позади них как адский погонщик. И сопровождают его еще двое таких же, только безмолвных, но от этого не менее страшных. Ну, пока это добавляет им прыти, я ничуть не против такого отношения.
Вот и околица. Последние телеги вышли в поле и тяжело покатили себе дальше.
— Рикар! Что позади?
— Пока тихо. Но чует мое сердце — пустят они по нашему следу погоню.
— И я так думаю. Поэтому, давай-ка зажги пару костерков. Да посильнее пусть горят.
— Верно ли понял я, господин? Снова устроим пожар?
— Да, нам это дело привычное. Поджигай.
— С радостью. Литас! А ну тащи сюда свою хитрую задницу! Надо бы пустить пару огненных подарков по соломенным крышам и дощатым стенам!
— Да слышал я — отозвался глава охотников, уже успевший обмакнуть несколько стрел в горшочек с тем же дегтем, которым смазывали телеги — Ох и любо мне это дело — врагов без крова оставлять. Ну что? Можно?