Свет во мраке
Шрифт:
— Но пока что ты еще здесь — усмехнулся я, после чего с легкостью поднял тихо стонущего противника истекающего кровью и отбросил его на десять шагов к ногам собеседника — Поторопитесь. Оружие оставьте при себе, но не вздумайте забрать с собой лошадей! Если увижу что со двора выводят хотя бы одну дряхлую клячу, то наше перемирие на этом закончится! То же самое касается телег — не трогайте! Просто уходите к реке! Прямо сейчас!
Говоривший со мной воин обжег меня яростным взглядом, но сумел промолчать и просто кивнул, подавая своим людям жест рукой. Прекрасно.
На этом наш разговор закончился. Через пять моих вздохов
— Лови — брошенная мною связка ключей упала в ладони Тиксы — И пойдем потихоньку. Перевязываемся на ходу. Потери считаем на ходу. Плачем тоже на ходу. У нас в запасе совсем немного времени и могу поклясться, что к основным силам уж послали пару гонцов.
— Слушаюсь, господин.
— Многих мы потеряли? — не выдержал я и задал самый главный вопрос.
— Трое лежат в пыли. Гномы. Еще пятеро ранены, из них один очень серьезно, но может и выкарабкается. Литасу пробило плечо. Но стрелять может. Тиксе располосовали бок, но неглубоко — острие меча попало в щель на доспехе. Жить будет.
— Все как всегда — мрачно вздохнул я — Кто-то да остается лежать в пыли. Рикар, нам нужны телеги и лошади. Как можно больше. И будьте настороже — не зря же поминали нежить. Да и ловушек может быть полно. Как и засад. Так что поглядывайте по сторонам.
— Да, господин Корис.
Через несколько сот шагов мы добрались до центра безымянного поселения и оказались на большой квадратной площади, сплошь заставленной железными клетками. При этом я не расслаблялся ни на миг — я прекрасно помнил, что местные обитатели используют нежить ничуть не реже шурдов.
Глупо рассчитывать на честность здешних жителей.
Как только они уведут подальше женщин и детей, стариков и калек, как тот самый воин с кем я договаривался, сразу спустит с поводка нежить, он сразу пошлет тварей по наши души. Потом и сам двинется туда же, собрав при себе всех боеспособных воинов. И нам придется сначала выиграть бой с умертвиями, а затем вступить в битву с людьми — которые уже не станут бояться за своих родичей и будут сражаться до конца. Ибо с них потом спросят более чем сурово, если они проявят трусость. Лучше пасть в бою, чем претерпеть жесточайшие пытки и умереть в долгой агонии.
Поэтому я спешил, как только мог. Времени в обрез.
Гномы! Гномы! Где гномы?!
Ответ предстал перед нами за следующим домом, когда мы увидели с виду обычную часть деревни, просто более бедную и огороженную со всех сторон железной клеткой. Тут было не много клеток, как я подумал в начале. Здесь была лишь одна огромная металлическая клеть, вмещающая в себя добрый десяток длинных общинных домов из дерева и камня. А рядом с домами неподвижно стояли их жители — десятки гномов, среди коих преобладали женщины всех возрастов. Мужчин же не было вовсе, если не считать за них детей мужского пола. Хотя, вон вперед протиснулось четыре мужика, держащих в руках дреколье. Это те самые кого отправляли на побывку домой ради восполнения численности рода Медерубов? Да уж…
Мне не потребовалось ничего говорить — радостно кричащие, бормочущие, плачущие и даже стонущие гномы с каменоломен ринулись к клетке и родичам. А те, узнав знакомые лица, бросились им навстречу.
Спустя миг мы стали невольными свидетелями трогательной сцены воссоединения некогда разлученных матерей и сыновей, мужей и жен, отцов и дочерей. Крик до небес. Протянутые между частыми прутьями руки вцепились в одежду, в шеи, в плечи, теребят лица, волосы, слезы ручьем с обеих сторон. А вой! А крики! А стоны! Я почти оглох, с трудом удерживался от того, чтобы не сделать шаг назад. Стоящий рядом со мной Тикса шмыгал носом, утирался рукавом.
И его проняло.
И меня проняло — при виде целой кучи детишек мал-мала меньше!
Что мне с ними делать? С перепугу мне показалось, что тут целая сотня гномов!
Потом, когда проморгался, то понял, что с перепугу я недооценил численность рода и тут их гораздо больше чем сотня!
— Рикар! Лошадей! Собирай всех лошадей что есть! И коров если придется! Все повозки и телеги тащите сюда! — сиплым голосом приказал я — Запрягайте их, либо просто привязывайте веревками к оглоблям, сажайте в телеги детей и старух. Нам надо уходить отсюда как можно быстрее!
— Да, господин! Проклятье! Куда мы их поведем?
— Не знаю. Видит Создатель — я не знаю. То есть, куда именно их надо доставить я ведаю, но вот как именно это сделать понятия не имею. Но думать будем позже. Торопитесь! И не забудьте провизию! Гребите все подряд! Коров точно с собой берите — ради молока. Ты погляди сколько детишек… Наплодили будущих рабов… В первую очередь сажайте детей! А стариков — только если останется место для них. Ох… сам не верю что говорю такое, но если что — им придется остаться на верную смерть. Нет выбора. Никакого. Будущее детей важнее. Возьми с собой ниргалов. Их сила пригодится.
— Да, господин — мрачно изрек здоровяк и, круто развернувшись, зарычал — А ну за мной! Пока гномы лобзаются, нам надо притащить телеги! Да по сторонам в оба смотрите! Литас, ты куда прешься? Лезь наверх! На крышу любую! Шрам! Однорукий! Слышали, что господин велел? А ну мечи в ножны и за мной бегом!
— Тикса! — рявкнул и я, встряхивая за шкирку впавшего в ступор коротышку — Где тут ворота? Отворяй их! Или ломай! И заставь очнуться этих плакс! Немедля! Нашли время слезами заливаться!
Возможно я был чересчур жесток. Но тут нужна твердость. Иначе потеряем время, завязнем в чувствах как в глубоком болоте. А затем будет уже поздно убегать…
Время! Время уходит!
Очнувшийся Тикса шустрым колобком покатился к клети, начал что-то кричать на гномьем языке, не стесняясь отвешивать пинка мужикам, что буквально окаменели в объятиях с родичами. По железным прутьям застучал обух топора, частым набатом ударяя в уши и приводя в чувства Медерубов.
Но не всех — как заставить рыдающую женщину оторваться от сына, которого она в последний раз видела больше десяти лет назад? Разжать ее намертво вцепившиеся пальцы может только грубая сила. Но кто осмелиться отдирать мать от ребенка? Только безжалостный скот, которому плевать на все. Таких здесь было трое — я и два ниргала. Но они говорить не могли. И посему именно мне пришлось разинуть рот и начать изрыгать страшные ругательства, проклятья и просто грозные рыки, заставляя и заставляя всех пошевеливаться.