Свет во тьме
Шрифт:
– Миш, – сказала она, отодвинув стул и убирая тарелку с остатками бутербродов с маслом. – Пошли спать.
– Вряд ли я сейчас усну.
– Я понимаю, – ответила она тихо.
Все это время Серафим и Сим находились в комнате, внимательно прислушиваясь к беседе. Сим неожиданно раскатисто рассмеялся.
– Нет, Михаил Каганов, – сказал Серафим с улыбкой, – ты и раньше не любил много спать… А сегодня Рафавал помог тебе окончательно проснуться!
Наступил вторник. Утреннее солнце светило через окно кухни, где
Георгий понимал, что это было его фантазией, выстрелом наугад. Но тем не менее он опустился на диван, снял трубку и набрал номер.
– Алло? – прозвучал в трубке усталый немолодой голос.
– Алло, – произнес Георгий, стараясь говорить приветливо, несмотря на взвинченные нервы, – Евгений Дубинчук?
– Да, кто это?
– Отец Георгий. – Он услышал глубокий, понимающий вздох Дубинчука. – Я пришел к вам на смену и возглавил православную церковную общину в Прахове.
– Да, отец Георгий. Как идут дела?
«Что ему ответить?» – размышлял Георгий.
– Э-э… хорошо, с одной стороны.
– И нехорошо с другой, – дополнил Дубинчук мысль.
– Да, можно и так сказать. Вы меня понимаете?
– Не совсем. Иногда до меня доходят слухи от некоторых прихожан нашей церкви. – Затем он поспешно добавил: – Я рад, что вы позвонили. Чем могу быть полезен?
– Э… поговорить со мной…
– Ну что ж, могу рассказать вам много интересного, – ответил Дубинчук. – Я слышал, что в пятницу будет собрание. Это правда?
– Да, это так.
– Голосование доверия, как я понимаю? Областная епархия до сих пор не признает нашу церковь, и все вопросы вы по-прежнему решаете сами.
– Да, вы совершенно правы.
– Видите ли, для меня это пройденный этап. Буркин, Теркин, Мазин и Стальнов – все те же заводилы, что и в вашем случае.
– Вы, наверное, шутите?
– Нет. История повторяется, отец Георгий, поверьте мне.
– Они выбросили вас вон?
– Им не понравилось, что я проповедую и как исполняю мое служение, поэтому они настроили против меня всех прихожан, а затем им удалось провести голосование. У них был небольшой перевес, и я проиграл. Как думаете, почему в Прахове больше нет церквей? С этой нашей «старой гвардией», четверкой смутьянов, даже патриархат не хочет связываться!
– Те же четверо!
– Да, все те же четверо… Скажите, правда ли, что вы отлучили Леонида Стального?
– Правда.
– Слава богу! Я не предполагал, что Леня позволит кому-нибудь сделать такое.
– Как же! Оставшиеся трое постарались сделать этот вопрос главным в нашем конфликте. Не думаю, что они оставят меня в покое.
– А как отнеслась к этому община? Что говорят прихожане?
– Не знаю. По-моему, они разделились пополам.
– Ну и что вы думаете о происходящем?
Георгий не нашел ничего лучше, чем сказать прямо:
– Кажется, что происки лукавого очень сильны в этом городе. И вера простых людей подвергается сейчас испытаниям как никогда прежде. Как и вера служителей церкви.
На другом конце провода стало тихо.
– Алло?
– Да, я слушаю. – Дубинчук говорил медленно, с сомнением в голосе, как будто обдумывал каждое слово. – Что же вы конкретно имеете в виду под происками лукавого?
Георгий слегка замялся, он не представлял себе, как передать чужому человеку впечатления прошлой ночи.
– Э… я думаю, что сам сатана замешан в этом деле.
Дубинчук произнес почти требовательно:
– Отец Георгий, я спрашиваю, что конкретно вы видели?
Георгий начал осторожно развивать свою мысль. Он старался, чтобы его доводы выглядели здраво и ответственно, поэтому перечислил только самое важное. Шайка Буркина пытается расквитаться с ним: раскол прихода, сплетни, злобное отношение церковного совета, ругательства, написанные на стене дома, духовный разбой, который ему пришлось пережить прошлой ночью. Евгений прерывал его только для того, чтобы задавать уточняющие вопросы.
– Я понимаю, что это звучит безумно… – закончил Георгий.
Единственное, что смог выдавить из себя Дубинчук после глубокого вздоха:
– Эх! Да пропади оно все пропадом!
– Да, как вы правильно заметили, история повторяется. Несомненно, вы испытали нечто подобное? Или это происходит только со мной?
Дубинчук заговорил, тщательно подбирая слова:
– Я рад нашему разговору. Я все равно хотел позвонить вам. Не знаю, захотите ли вы выслушать мой совет, но… – Несколько секунд он собирался с духом. – Отец Георгий, вы уверены, что вы на своем месте?
Георгий почувствовал, как в нем просыпается инстинкт самозащиты.
– Да, я верю всем сердцем, что Бог призвал меня сюда.
– А вы знаете, что вас выбрали по ошибке?
– Некоторые так говорят, но…
– Это правда. Вам стоило бы во всем разобраться. Когда по итогу голосования праховская церковная община сняла меня с поста настоятеля и отвергла, они хотели пригласить другого священника, и уже решили, кого именно, но ясно, что произошла какая-то организационная ошибка. Кого они меньше всего хотели видеть у себя в церкви, так это батюшку, да еще из семьи священника, особенно после того, как они уже избавились от одного такого.
– Но они за меня проголосовали.
– Произошло какое-то недоразумение. Буркин и очень многие прихожане были против. Надеюсь, вы это понимаете. Так что позвольте мне дать вам несколько конкретных советов. На вашем месте я, не теряя ни минуты, начал бы упаковывать вещи и подыскивать другой приход, где-нибудь подальше от Прахова. Поймите, после пятницы, независимо от того, как пройдет голосование, будет поздно.
У Георгия перехватило дыхание. Вопреки его желанию, разговор явно клонился не в ту сторону, однако он смог только тяжело вздохнуть в ответ.