Светлое время ночи
Шрифт:
– О Шилол Изменчиворукий, – пробормотал Йор. – Это, похоже, «морская колесница». Я вижу под водой Следы двух каракатиц. Мой гнорр, разве в Опоре Безгласых Тварей работают с каракатицами?
«Если б я знал, твою мать!!! – сокрушался Лараф. – Если б я знал!!!»
– Это ваша обязанность, Йор – вынюхивать, где, кто и с кем работает. Я не могу знать все! Для того и нужна Опора Единства. Не исключаю, что эти мерзавцы из урталаргисского Свода хотели сделать мне приятный сюрприз. А вместо этого – удружили Сонну.
Слова не мальчика, но мужа. Это был
Тем временем, Сонна уже настигала погоня. Десяток мечников Свода, которые наконец преодолели длинную каменную лестницу, опускающуюся от Башни на пляж, ковыляли по гальке в направлении льдины. Несмотря на то, что каждый мечник имел в своем распоряжении обе руки, которыми можно было полноценно балансировать при беге, бежали они по меньшей мере вдвое медленней пар-арценца Сонна.
Из-за мыса показались носовые огни флагманской сторожевой галеры. Несколько коротких колоколов назад флотилия сорвалась с главного пиннаринского рейда, где всю ночь напряженно ожидала приказа Йора.
Дюжина воронов, разобравшихся наконец в командах немногих уцелевших офицеров из Опоры Безгласых Тварей, обрушилась на пар-арценца, когда тот уже залазил в «колесницу».
Увы, им следовало бы появиться на полминуты раньше. Пар-арценц вновь был вынужден снять защиту «двойным бражником», чтобы отразить нападение животных-семь, норовящих полакомиться его вкусными глазами. Но теперь пар-арценц мог себе позволить упасть на дно лодки, так что его полностью скрыл от лучников высокий деревянный фальшборт.
Только острие его клинка, облака черных перьев да разрубленные тушки время от времени показывались над фальшбортом, в который впились несколько стрел, после чего лучники-истребители прекратили бессмысленную трату боевых припасов.
«Колесница» отлепилась от льдины. Не видимые Ларафу, но различаемые Йоровым Взором Аррума, каракатицы описали широкую дугу, направляясь прочь от берега и одновременно с этим разворачивая «колесницу» в сторону моря.
На спешащих к месту событий галерах оглушительно лупили в барабаны. Весла работали в бешеном темпе, корабли показывали великолепную скорость, которой позавидовали бы в любом флоте Круга Земель. Однако, стоило только «колеснице» вздрогнуть и сорваться с места, как сразу же стало ясно: галерам не угнаться за стремительными головоногими гадами, готовыми поспорить в проворстве с владыкой океанских глубин, Его Сиятельством Кашалотом.
Стрелометы головной галеры дали слаженный залп. Вслед за этим начали стрельбу и другие корабли.
«Колесница» в этот момент находилась на пределе дальности метательных машин. Несколько мощных снарядов упали в воду, однако один все-таки достиг цели и пробил насквозь деревянное ограждение.
Еще одна четырехлоктевая стрела – зажигательная – воткнулась в транцевую доску «колесницы».
Дикий, протяжный крик, испущенный Сонном, свидетельствовал о том, что пар-арценца удалось по меньшей мере зацепить. Над парапетом показалось его искаженное болью, ненавистью и мятущимися сполохами горящей пакли лицо.
– Тупоголовые рабы! – громогласный рык пар-арценца сейчас звучал еще мощнее, чем несколько минут назад – в Башне Отчуждения. – Холуи! Поглядим, как ваш гнорр обойдется без этого!
Пар-арценц выбросил в сторону сгрудившихся на льдине мечников руку, в которой была зажата – ошибиться было невозможно! – его, Ларафа, книга. Правда, частично развоплощенная.
Она походила на брикет полупрозрачного фруктового желе, которое, в отличие от настоящего желе, не расползается в пальцах, а противоприродно удерживает форму.
Почему книга выглядит именно так – Лараф понял сразу же. Это неспешно отступала формула невидимости, заклятие «порчи образа», которое, надо полагать, Сонн снял, как только книга очутилась у него в руках.
Сонна и мечников разделяла не столь уж широкая полоска воды. Один офицер даже отважился разбежаться и прыгнуть, но ему не удалось преодолеть и половины стремительно растущего расстояния до «морской колесницы».
«Он ушел. Ушел. И у него – книга. Да. Теперь нет сомнений, – Лараф был готов разрыдаться. – Конец. Конец. Конец. Конец. Конец.»
– Уничтожьте его!!! – заверещал Лараф, позабыв об осторожности, позабыв о том, что он, гнорр, теоретически заведомо лучший маг, чем Йор, и что подобного рода приказание ему следовало бы адресовать самому себе.
– Я не могу, – раздельно произнес Йор. – Уже не могу. Я потратил все силы. Все, какие только у меня были.
Сонн выкрикнул еще что-то, продолжая потрясать книгой, но его голос сорвался. Видимо, и его силы были на исходе.
Ларафу было все равно. «Меня может спасти только чудо. Хотя чудесам тоже конец.»
Но чудо произошло.
В двух локтях от «колесницы» из-под воды вышла серая туша. Глухо стукнулись о деревянный оклад «Семи Стоп Ледовоокого» две полоски частых зубов. Продолжая свое неостановимое движение туша – Лараф наконец признал в ней дельфина, – взвилась в воздух целиком. Преодолела сажени, отделяющие ее от льдины…
Лараф успел только сморгнуть, а дельфин уже ушел под воду, оставив после себя щербатый скол на краю льдины.
По льду, прямо под ноги рах-саванну Ольме, скользил некий прямоугольный предмет. Он замедлил свой бег. Остановился.
Это были «Семь Стоп Ледовоокого».
Колесница с замолчавшим – возможно, навсегда – Сонном уносилась в ночь, в угольную черноту, непроглядную темень, что простерлась над морем от Пиннарина до самого Урталаргиса. А книга, его книга, подруга и советчица, мудрейшая из мудрых, услада разума и сердца, ключ к семи столицам мира и семнадцати дверям мироздания, лежала среди благоговейного расступившихся мечников Свода.
И никто не посмел прикоснуться к ее густеющему образу. Никто, кроме Ларафа окс Гашаллы, рекомого промеж несведущими Лагхой Коаларой, гнорром Свода Равновесия.