Светлые города (Лирическая повесть)
Шрифт:
Летят за движением поезда прямые, светлые, растрепавшиеся от ветра волосы. Вздрагивает разляпистый, нежный рот.
Нет, жизнь никогда не кончается. Ни жизнь любви, ни жизнь надежды. Ничто
«Тени… Тени… А крендель над булочной? А помните, как откатывается туман?»
…Вот он идет, седой, бессонный Керд, по еще не проснувшимся улицам Таллина. В старом долгополом выцветшем сюртуке, на голове — островерхая, старинная шапка. А вот сияющее веселой энергией и скрытой силой жизни лицо Бенжамена Гроттэ…..Земля — вдова… Стройте! Дерзайте!..
…Даже Зина осталась там — среди улиц и переулков старого города. Сама того не зная, она будет бродить, бродить — под кронами тех деревьев, в темном костюмчике и разутюженной светлой блузке, — готовая на величайшую радость и величайшее, почти детское горе.
«Петр Ильич!.. Ну как с Гроттэ? Удалось наладить контакт?.. Чем порадуете?»
Чем порадуете?!
Одну минуточку. А куда он спрятал эту схему?! Позвольте, позвольте… А не оставил ли он ее в номере? В ящике письменного стола? В портфеле?
Петр Ильич вываливает на столик содержимое своего портфеля.
Извольте, пожалуйста: зубная щетка, бритва, паста, все что угодно…
Где схема? Схема организации производства? Она нужна ему.
Эй ты, ветром набитая голова, где же схема? Город в тундре, северное сияние, звезды, а схему потерял…
Минутку, минутку…
А в пиджаке… Вот она. У-уф!.. Надо же!
Он собирает пасту, бритву, зубную щетку…
Схему — сюда… Ну вот, отлегло от сердца.
И он снова смотрит в окно.
Теперь за окном поле — ровное, без куста, без дерева. А над ним высокое небо, рассеченное едва заметными телеграфными проводами.
Нет, ничего не проходит бесследно. Говорят, будто вечно летит над вселенной человеческий голос. И свет…
Поезд шел, набирая скорость, вагон едва приметно раскачивало.
За окном тянулась степь, а над ней белесая, перламутровая, широта неба.