Светлый град на холме, или Кузнец
Шрифт:
– Ты просила отсрочки, тебе дали, теперь пора ответить, – она хмурилась и метала молнии потемневшими глазами.
Я сидела, подперев подбородок. Понятно, что теперь не отвертеться… Уйдя в свои покои, я легла поперёк кровати, застеленной одеялом из огненной лисы.
Сигурд… даже имя отзывалось волнением внутри. Но… как можно раздумывать о чувствах, когда речь идёт о судьбе йорда. Двух йордов. Я не должна сейчас размышлять, как женщина, но, как правительница. А если так, то я должна взять Сигурда в мужья, что тут думать.
…Но ведь в спальню войдёт не правительница, а женщина…
Не
Но я не смогу быть с ним, если он меня не любит… Как я позволю ему касаться себя…
Но прошло три года, всё меняется. И я ведь изменилась. Но что, надеяться на свою красоту, теперь признаваемую всеми?..
А на что же? Во что ещё влюбляются мужчины?
Но я не хотела, чтобы он влюбился в меня. Я хотела, чтобы мой муж, мой конунг меня любил. Вот такая глупая мечта для будущей дроттнинг.
Я запуталась совсем и решила, не думать, пока не увижу его. Теперешнего. Ведь если изменилась я, то, может быть, изменился и он…
– О чём кручинишься, Лебедица? – спросила Хубава, взявшаяся расчесать мне волосы перед сном.
Я не ответила ничего, но Хубава и сама была догадлива.
– Неужто, жених не по нраву? Красавец, говорят, и храбрец. Умница, каких мало. Попросту людей не обижает. Я слышала только хорошее. Чего ж тебе ещё? – улыбалась она, гребнями проводя по моим волосам, раскладывая их по своей ладони, любуясь, я это чувствовала, даже не видя, по её голосу.
– Любви тоже хотелось бы… – тихо проговорила я.
– Любви… Князья по любви не женятся.
– Но мои родители…
– Родители… Посмотри, что сталось с ними … – вздохнула Хубава. – Не знаю, Лебедица, счастье это или горе, любовь-то…
…Я расчёсывала чудные волосы моей милой Сигню Лебедицы, дочки княжны Лады. Эта девочка – всё, что осталось нам от Лады, которую мы с Ганной, две ведуньи, две лекарши, гро, как здесь нас называют свеи, не уберегли от смерти…
Шелковые волосы Сигню, цвета тёмного гречишного мёда, они так похожи на волосы Лады, но у той были мягче, тоньше. Так сама она, дочь, сильнее матери. Это Лада росла как нежный цветок под рукой отца и матери, это и сделало её такой хрупкой. Вернее сказать, не дало развиться силе. Ей не от кого было защищаться, закрываться.
А Сигню сирота. И хотя никто никогда не обижал её, напротив все мы любили её и ласкали, всё же матери она не знала, ни рук, ни глаз материнских, ни слова. Ни отцовского сердца, защиты.
К тому же её с рождения готовят в правительницы. Конунгом растят. С младенческих лет. Что было её играми? Разыгрывание битв на картах и схемах у Дионисия и Фроде, чтение на разных, мною и не слыханных языках. Занятия и занятия сутра до вечера. Она кукол-то только на ночь с собой укладывала, укачивая как младенцев. И мы с Ганной в обучении не отставали, она бегала за нами с самых ранних лет, сейчас в лекарском деле знает и умеет всё не хуже нас, а в чём-то и лучше уже, потому что читает много книг.
Всякий раз при мысли о Ладе слёзы начинали заполнять моё горло, подступать к глазам. Нежная княжна моя, даже твой синеглазый князь не спас тебя. И сам погиб над своею ладой, не найдя сил жить без неё.
Любовь… На что любовь тебе,
… Я не знала, как мне поступить. С одной стороны никого другого я не хотела в мужья, с другой мне хотелось сбежать от одной мысли о нём.
Надо было выйти всё же за одного из алаев …
Или за Бояна. Но за скальдов замуж не выходят, а потом, Боян не интересуется телесными радостями, добровольно заперев себя в девственниках, он весь отдаётся только песням и стихам. А как было бы хорошо, он добрый, меня любит, и я люблю его, как никого, наверное…
Но зачем я опять начинаю эти размышления?! Столько передумано уже. Только Сигурд может быть моим мужем, это сулит соединение наших земель, только с Сигурдом это можно осуществить.
То, что я слышала о нём, только подтверждают это – он, как все утверждают, очень умный, он образован, знает разные языки и изучал науки, и даже плавал в дальние страны. О нём все говорят как о бесстрашном воине, он успел показать себя в этом со своим дядей Ньордом.
Он давно ждёт, чтобы стать конунгом. Мать отдаст ему Брандстан, как только он жениться. Формально через месяц после свадьбы, так полагается. Это то, что я слышала о нём. Да, всего лишь то, что слышала.
А на деле я ничего не знаю о нём… Как же я стану его женой?..
Но ведь конунги не для счастья родятся, а для служения своим народам…
Вот и Хубава то же говорит.
Отказать Сигурду…
Но для чего? Только, чтобы остаться свободной. Чтобы не становиться взрослой хотя бы ещё год… Дольше тётя Сольвейг всё равно не станет ждать. Много раз уже говорила об этом. Ей в тягость власть над Сонборгом. Наверное, и мне была бы, если бы я просто дожидалась, чтобы отдать её…
Как я оговорилась, самой себе: «мне была бы». Конечно, я давно готова. Тогда зачем я мучаю себя этими размышлениями?
От волнения, должно быть. Как я могу не волноваться? Как я могу не дрожать всем телом сейчас, когда Сигурд, которым я грезила столько лет, а потом заставила себя перестать, вот-вот явится сюда. Чтобы стать моим женихом…
Я опоздала на крыльцо встретить Брандстанцев, потому что переодевалась десять, а то и двадцать раз. Агнета вся вспотела, бегая туда-сюда, доставая из сундука то одно, то другое платье, то украшения, переплетая мне волосы… Конечно, мне могла помочь любая челядная девчонка, но моя подруга сама взялась, желая успокоить своим щебетанием моё волнение, пока мы вновь и вновь меняли платья…
… Вот она! Вот она, что видением приходит ко мне уже почти два месяца. Куда прекраснее, чем я помню. В платье синего, вышитого зимним узором, тонкая, невысокая и хрупкая, русая коса переброшена на плечо, на лбу посверкивает тонким обручем корона не здешней работы, с лазурными прозрачными камнями, как её глаза, покачиваются серьги и колты у её порозовевших щёк, значит, она волнуется всё же.
У меня закружилась голова. Я впервые в жизни не чувствую ног под собой. Я весь раскрылся ей. Я не ощущаю моего тела. Ни земли. Ничего. Я вижу только её. Увидь меня, Сигню! Я не тот, что был… Разгляди меня. Ты не можешь не почувствовать…