Светорада Золотая
Шрифт:
Княжна вдруг с силой сжала ему плечо, резко повернув к себе лицом.
– Разве тебе не ведомо, Стемка Стрелок, что в любви, как и в поединке, каждый сам за себя? Вот я и боролась за себя, как могла. Олеся уводила тебя от меня, когда ты уже почти моим стал…
– Я не был твоим!
– Да? А там на бережочке? Вспомни, как ты меня… Разве тогда тебя не потянуло со мной любиться?
Ну как ей объяснишь? И вправду не удержался, потянуло… Но даже тогда он хотел еще и наказать ее. Унизить, чтобы не донимала своими ласками, своими взглядами золотящимися, своей доступностью, от которой одна погибель. Но, леший ее возьми, ему все-таки
– Я ведь даже не суженый твой, Светка. Как ты могла злиться на меня? И как могла так поступить с Олесей?
Светорада подняла к нему лицо. В свете луны оно казалось удивительно тонким, выразительным, прекрасным. И эти кудряшки вдоль щек, словно испускавшие сияние, изящная линия носа, длинные тени от ресниц на отливавших перламутром щеках… Такая манящая и доступная, но такая ненужная ему княжна Светорада… У Стемы голова шла кругом. И он не сразу уловил, о чем она говорит. А говорила княжна о том, что хотя и была зла на Олесю, но никак не желала ее гибели и изгнания Стемы… Думала, запрет Олесю муж в тереме, чтобы и носа на двор высунуть не могла, чтобы встречам со Стемой положить конец!.. И только позже поняла, что натворила. Все время, пока в Смоленск не пришла весть о гибели отца, она горевала об Олесе и корила себя так, что сердце разрывалось от боли. Ну а потом… Потом другое горе заполонило душу. И ей даже казалось, что обрушившаяся на нее беда и негаданное сиротство… это кара богов.
– Ну, хватила! – хмыкнул Стема, хотя от тоски и обреченности в голосе Светорады у него самого слезы на глаза наворачивались. – Вот богам только о том и забота, чтобы тобой заниматься. Если они и разгневались на тебя… Ты ведь не простая девка, а княжна, о которой все знают. И люди твердят, что ты любимица самой Лады. Неужто ясноликая богиня не вступилась бы за тебя?
– Ей и дела нет до меня. Ежели она не хочет внушить любовь ко мне тому единственному, кто мил моему сердцу…
Она посмотрела ему в глаза. Потом протянула руку, коснулась волос, пропуская сквозь пальцы длинные пряди, ласково убирая со лба. В ее движениях была такая нежность… Светка могла быть и капризной, и требовательной, и страстной, но вот такой нежной Стема ее еще не знал. Потому и застыл, даже глаза закрыл, наслаждаясь. Когда же она убрала руку и он услышал шорох ее платья и легкие удалявшиеся шаги, то вдруг почувствовал такое одиночество… будто весь мир, все люди исчезли и только он один остался на этой неприглядной, пустой и холодной земле. Он рванулся за ней. Настиг уже в темных сенях и быстро, порывисто обнял. Прижал к себе, зарывшись лицом в ее волосы.
– Светорада!..
Она послушно замерла в его объятиях, потом вскинула руки, обняла. А он уже целовал ее, – в закрытые глаза, в волосы, в шею, целовал быстро и страстно, словно хотел выпить ее и не мог утолить жажду. И когда она стала отвечать ему, он нашел ее полураскрытые губы, приник к ним, ласкал губами и языком, исступленно и страстно, пока пораженная княжна не застонала:
– Стемушка мой!
Он тяжело дышал, хотел сдержаться, но руки сами гладили и ласкали ее, губы вновь и вновь раскрывали ее уста, и он сам готов был стонать от охватившего его желания. Он был счастлив сейчас, оглушен счастьем, которого долго ждал, будто
– Ты так любишь меня, Стема! – прошептала княжна между поцелуями. Отвечать ему она научилась моментально – для нее это было так же естественно, как и дышать.
– Ни капельки не люблю, Светка! – сжимал в ладонях ее лицо Стема. – Светка моя!
Она счастливо засмеялась. Но пылкость Стемы немного смутила ее.
– Что мы делаем, милый, – проговорила она, ловя его руку у себя на груди. – Нам нельзя так… Это может… Ох, Стемушка, я не хочу погубить тебя. Довольно глупостей я уже натворила.
Она готова была винить во всем только себя. И у Стемы сладко заныло в груди от этой ее тревоги. Сделав над собой усилие, он отступил от нее. Но не отпустил. Стал увлекать за собой.
– Не опасайся ничего, Светорада. Пусть сейчас и мутит разум купальская ночь, но я не позволю себе большего. Только… не уходи.
Это и впрямь была необыкновенная купальская ночь, когда так хочется любить. Самая короткая ночь в году. Стема и Светорада, обнявшись, сидели на ступеньках крыльца, молчали, глядя на поднимавшуюся все выше луну, вслушивались в отдаленные звуки праздника.
– А если кто-то придет и увидит нас? – шепотом спросила княжна, сжимаясь в обнимавших ее руках Стемы.
– Не придет. Кто посмеет нарушить скорбный покой терема, где грустит княжна?
– Грустит… О пресветлые боги! Еще недавно я была так несчастна, а теперь словно весь поднебесный мир мне подарили!
И они снова и снова начинали целоваться. Потом замирали, наслаждаясь минутами недозволенного счастья.
– Век бы с тобой так сидеть, – прошептал Стема, целуя ее.
Ему хотелось в это верить. Хотя бы миг… не век…
– Что же теперь с нами будет? – потерлась лбом о его подбородок княжна. – В одном только уверена – я никому и никогда тебя больше не выдам. Ты самое дорогое, что у меня теперь осталось.
Не получив ответа и почувствовав, как вдруг затвердели и напряглись руки Стемы, как он неожиданно замер, сдерживая дыхание, она подняла к любимому лицо.
– Что с тобой? Почему ты так смотришь? Он будто и не слышал ее.
Со стороны леса темной тенью опять вылетела сова. Сделав круг над двором, издала высокий резкий крик. Стема почувствовал, как начинает мелко дрожать. Луна стояла уже в самом зените. И ему надо было сделать то, что он должен был сделать.
– Да ты озяб, – отстраняясь от него, негромко засмеялась девушка. И даже попыталась накрыть его своей шалью.
– Нет, Света, погоди.
Он повернулся и посмотрел на нее. Ей показалось, что в его блестевших при лунном свете глазах были мука, грусть и еще что-то невысказанное и рвущееся наружу. Но потом он тряхнул головой, так что волосы упали на глаза. И засмеялся коротко и сухо.
– Да что с тобой, Стема? Ты такой странный. Или эта крылатая плакальщица ночи тебя напугала? Так здесь их тьма. Всех опасаться – помрешь к рассвету.
Стема стал подниматься – как-то тяжело, будто старик. Несколько раз глубоко вздохнул и вновь поглядел на стоявшую в зените луну. И как же быстро времечко пролетело! Как сон… как сладкий сон… Но теперь пора!
– Подождешь меня немного, княжна? Я быстро вернусь.
Она ждала. Без него ей стало вдруг очень неуютно. Тревожно. И этот новый, долетавший из леса крик совы не предвещал ничего хорошего. Поэтому Светорада так и бросилась к Стеме, когда он появился вновь с вещевым мешком на плече.