Свежий ветер
Шрифт:
Стиснув зубы, Джена отвернулась к спальным капсулам.
– И все же решение принадлежало мне. Это я выбрала жизнь одного ценою смерти другого. Реши я иначе, и смогла бы добраться до нее, сумела бы спасти их. Возможно, тебе бы удалось активировать взрывное устройство самостоятельно. Это мое решение, и я просто… Я просто не знаю, было ли оно верным. Объективно.
Шепард всегда казалась мне чем-то вроде путеводной звезды, она всегда была до краев полна уверенности в себе и своих способностях, и все окружающие верили, что пока она рядом, все будет хорошо. Однако
– Ты… я никогда не видел тебя такой, Шепард, - сказал я. – Ты никогда не сомневалась в своих решениях, никогда не оглядывалась назад.
Некоторое время она молчала, а затем, тихим, лишенным эмоций голосом произнесла:
– Когда мы разговаривали с Властелином, он сказал… он сказал, что я полна «самоуверенности, рожденной невежеством» - я лишь думаю, что могу остановить их, что смогу сделать хоть что-то, потому что слишком глупа, чтобы осознать свое бессилие. И если он прав, что ж… мы все обречены, да?
Не зная, что ответить, я замер с открытым ртом. Шепард была чересчур умна, чтобы повестись на банальности, которые я мог бы предложить ей. Она прекрасно знала, что я тоже напуган. Я верил в нее, в ее способности, но мы были лишь крошечной командой, противостоящей бесчисленной армии врага. Если кто-то и мог справиться с подобной задачей, то это Шепард. Но что, если это просто невозможно сделать?
Я хотел как-то утешить ее, на худой конец коснуться ее, показать, что я понимаю и забочусь о ней. Но эта тень, нависшая над нами…
– И Сарен, - продолжила Шепард, медленно шагая взад-вперед на крошечном пятачке у консоли, - он сказал - подчинение лучше уничтожения. Я считаю, что он псих, да я лучше погибну с оружием в руке, но… ведь когда-то он был другим, носил звание Спектра. Почему он просто сдался? Помнишь, тот ученый сказал, что одурманивание забирается в твой разум, и к тому моменту, как ты понимаешь, что происходит, уже слишком поздно – ты начинаешь верить в эту ложь. Именно это случилось с Сареном. И… это заставило меня задуматься над тем, что я знаю и во что верю – я говорю о своих способностях и миссии, об этой сумасшедшей идее о Жнецах, и… - плечи Джены поникли, и она тяжело вздохнула, - черт, я не знаю.
– Ты должна прекратить это, - сказал я, делая шаг к ней. – Это не то, кем ты являешься. Не позволяй какому-то идиоту с промытыми мозгами пошатнуть твою уверенность в себе. Ты - коммандер Шепард…
– Я знаю! – прорычала Джена раздраженно. Она вновь опустила взгляд к полу, и голос ее смягчился.
– Я знаю. Только когда мне пришлось поговорить с семьей Эшли, я поняла, что не могу сказать, что произошло на самом деле. И дело не в том, что эта информация засекречена, а в том, что я не хочу, чтобы они обвинили в случившемся меня.
– Почему бы они стали делать это?
– Да потому что! – прошипела Джена, словно не хотела, чтобы я вынуждал ее сказать эти слова вслух. – Потому что я сделала выбор, в результате которого она погибла, и, вспоминая об этом снова и снова…
– Сарен убил ее, Шепард, - настойчиво произнес я. – Сарен и геты, а не ты.
– Но мне пришлось выбирать между
– Разумеется, я верю в это, - быстро ответил я. – Мне и в голову не приходило, что ты думала о чем-то, кроме миссии.
Это была ложь – конечно же, эта мысль посещала меня. Когда Шепард сказала, что возвращается, на мгновение я самонадеянно подумал, что она делает это из-за того, что именно я находился рядом с бомбой. От воспоминания об этом меня начинало тошнить. Может быть, я был так готов умереть только потому, что в глубине души знал – или полагал, что знаю – что Шепард вернется за мной? Но если ложь была необходима, я солгу ей.
– Хорошо, - произнесла Джена, совершенно неубежденная, – потому что… я знаю, что приняла верное решение для миссии. Мне просто нужно верить, что я руководствовалась правильным мотивами.
Вслед за этими словами возникла оглушающая тишина, и шов на моем боку начал болезненно пульсировать. Я ничего не мог прочесть по хмурому, замкнутому выражению на ее лице.
– Послушай, Шепард… - Я подошел ближе и облокотился о стену, в то время как Джена продолжала смотреть на спальные капсулы. – Позволь задать тебе вопрос. Ты доверяла Эшли свою жизнь? Ты доверяла решениям, которые она принимала как солдат?
Она облизнула сухие губы и тихо и серьезно ответила:
– Да.
– Ты доверяешь мне в этом же?
Шепард взглянула на меня с ничего не выражающим лицом, словно пыталась понять, к чему я клоню, прежде чем отвечать.
– Разумеется, да.
– Тогда ты должна понять, что мы оба пошли туда с тобой по своей воле. Мы оба добровольно вызвались сопровождать отряд Киррахе. Я думал, что умру, и – да, мне это не нравилось, но я был готов. Мне казалось, что, по крайней мере, это хороший способ погибнуть. Эшли считала так же.
– К чему ты ведешь? – потребовала Джена ответа, словно ей неудобно было обсуждать это.
– Я веду к тому, что… - я подошел еще ближе и облокотился о перила рядом с ней, - ты не можешь оставлять за собой право с такой готовностью бросаться в сам ад и жертвовать своей жизнью, но не позволять другим сделать такой же выбор. Если ты считаешь, что тебе можно принимать подобные решения касательно твоей собственной судьбы, ты обязана верить, что и другие люди способны на это. Я велел тебе спасать ее, и я на самом деле подразумевал это. Когда Эшли сказала тебе возвращаться ко мне, она тоже подразумевала это. Позволь этому решению принадлежать ей. Она не ждала, что ты придешь и спасешь ее – она была слишком занята тем, чтобы уйти в ореоле славы, на этот раз настоящей. Ты не подвела ее, а думая иначе, ты не чтишь ее жертву, ты лишь делаешь из нее мученицу. Эшли Уильямс никогда не была мученицей. Она погибла героем.