Свидетель

Манукян Галина Викторовна

– Но как ты спаслась?

– Нарочно не придумаешь, - улыбнулась я, скручивая в жгут свои слабости.
– В лесу вышел на дорогу лось, и машина, в которой меня везли убивать, перевернулась. Все мертвы, кроме меня. И лося. Ирония судьбы, да?

– Варя... Это не ирония, это чудо... Но как ты, не видя, добралась почти в центр Москвы?
– он шагнул ко мне, как-то нерешительно поднял руку, словно хотел дотронуться и тут же опустил ее. После случившегося это было правильно и говорило о какой-то перемене в его отношении ко мне, но мне было больно. Неловкость зависла в воздухе...

– Бйкеры

подвезли. Знаешь, Валера, - задумчиво проговорила я, - бывают на свете простые люди, бывают счастливые, а мы с тобой два кармических инвалида.

– Почему инвалида?!

– Потому что столько раз друг друга ранили. Много жизней подряд. И уже никто из нас не знает, как поступить нормально. Всё, что ни делаем, получается вкривь и вкось.

– Я ничего не знаю про карму, но если тебе нравится верить в эти кришнаитские штуки, пожалуйста. Я просто хочу увезти тебя туда, где безопасно.

– Штуки не кришнаитские, буддистские. Думаешь, у тебя получится?
– Я подняла к нему голову с вызовом.
– С договором ничего не вышло. Плохая оказалась затея.

– Ты не можешь оставаться здесь.

– Я не останусь. Утром прилетит подруга и отвезет меня в такие дебри, где крокодил не ловится, не растет кокос.

– Куда?
– напряженно спросил он.

– В глушь, где водятся только местные пьяницы и приезжие кришнаиты.
– Я хотела звучать беззаботно, но не уверена, что получалось, внутри всё дрожало.
– Они что-то там пытаются строить. Новое общество. Без электричества, интернета, сельсовета и, соответственно, полиции. В общем, куча ненормальных, почти как я.

– Ты не понимаешь!
– с нажимом сказал Валера и все-таки взял мою ладонь в свою, правда, тут же отпустил, смешавшись.
– В России тебе нигде не безопасно. Ты представляшь угрозу для очень опасных людей. Шиманский не успокоится, пока жив свидетель. И твоя слепота... Ее надо лечить.

– Валера, - сказала я возможно слишком напряженно, с трудом справляясь со вспыхнувшей от этого прикосновения эмоцией. Это была сносящая мозг одержимость Матхуравы Соной, наслоившаяся на мои чувства к человеку из плоти и крови, беспокойно потирающему замерзшие пальцы или просто не знающему, куда деть руки. Я обхватила себя, загораживаясь, ругая себя за то, что ищу в его словах какие-то чувства - там не было ничего, кроме вины. Я проговорила, стараясь звучать ровно: - Мне приятна твоя забота, но я не приму от тебя деньги. Теперь абсолютно точно не приму. Профессор сказал, слепота пройдет сама, достаточно успокоиться. Пройдет время, и я успокоюсь. Я уже почти спокойна. И ты мне ничего не должен. Я на самом деле простила тебя. Так что ты, правда, свободен. Насколько я успела понять, у тебя большая, интересная жизнь. Живи ею. Я сама справлюсь. Я - большая девочка. И мне, как ты заметил, невероятно везет.

Ответом был тяжелый вздох. Валера отвернулся, сгорбившись, а затем тускло вымолвил:

– Я должен вернуть тебе телефон. И, пожалуйста, дождись свою подругу у меня. Тебе же, наверное, хочется принять душ, переодеться... Такую мелочь ты сможешь от меня принять?

– Лучше отвези меня в аэропорт. Ника прилетает в десять утра в Домодедово. Уже не так долго осталось ждать, а учитывая масштабы Москвы и утренние пробки, мы вполне

можем приехать вовремя, если стартанем прямо сейчас.

– Хорошо, - сердито сказал он.
– Как скажешь.

Я не удержалась, тронула его за рукав:

– Не сердись. Если ты занят, я доберусь на байке Деда. Он обещал.

И тут же почувствовала горячие ладони Валеры на своих предплечьях, он наклонился ко мне. Стало до боли жаль, что я не вижу его глаз, но, наверное, так было даже к лучшему.

Валера сказал медленно, чуть ли не по слогам:

– Всё. Нормально. Я сам. Тебя. Довезу.

Близость его тепла, запах, пробуждающий одновременно страх и жестокие воспоминания прошлой ночи, и несовместимое с ним желание, чтобы он обнял меня, проявил что-то доброе, хотя бы по-дружески, еще сильнее закружили мне голову. Сдерживая проклятые, подступающие слезы, я по-деловому кивнула:

– Хорошо. Только я попрощаюсь с Дедом. Удивительно хороший человек.

В ответ послышался еще один вздох.

Глава 18. Вектор

Сергей подошел неожиданно, Валерий вздрогнул, услышав его голос из-за спины:

– Война отменяется?

– Возможно, - хрипло ответил Черкасов.
– Но смотреть надо в оба. Уверен, они ее ищут. Как волки, блин. Сейчас едем в Домодедово. Вы с ребятами эскортом сзади и спереди. Я по центру. Но аккуратно, не привлекая внимание. Дай ключи.

Ларин недоуменно взглянул на босса.

– Плохая идея. Я вожу лучше, и ты весь какой-то дерганный.

– Нет!
– рявкнул вполголоса, будто боясь быть услышанным, Валерий.
– Мы будем в салоне вдвоем! С Варей.

Сергей кашлянул.

– У тебя к ней что-то серьезное?

– Не лезь сюда!
– резко вскинул гневные глаза Черкасов и выставил ладонь, как барьер между собой и телохранителем.
– Просто не лезь. По-хорошему.

– Не в моих правилах, но тут скажу, - угрюмо ответил Сергей.
– Не про тебя эта девочка, шеф. Ты уже проехался мимо, как танк через лужу. Всю ее, белую, грязью заляпал. Надеюсь, у нее сил хватит пятна оттереть и жить дальше. Не тронь ее.

– Я не должен перед тобой отчитываться.

– Не должен. Но твои проблемы были бы в два раза меньше, если б она оставалась просто свидетелем. Зрячим свидетелем. И помни, ты сам выдал мне разрешение набить тебе морду.

Черкасов стиснул зубы.

– У меня хорошая память.

– Только мозги иногда набекрень. Ладно, она идет, - кивнул Сергей.
– Распоряжения будут?

– Делай свою работу. Головой отвечаешь.

– И почему никто никогда не вспомнит про мою чудесную пятую точку?
– пробурчал Ларин и пошел командовать телохранителями.

* * *

Ночная Москва жила и суетилась, мелькала огнями шоссе и фарами деловито мчащихся машин. Будто днем, разве что без пробок... Кажется, Варя не догадывалась об эскорте. А Валерий не сказал. Он вообще почти ничего не говорил, только спросил, привезет ли подруга загранпаспорт. Варя удивилась:

– Он у меня, конечно, есть... Но я ей не говорила. Зачем?

– Так, - буркнул Валерий и обратил внимание, что она вся сжалась.
– Ты чего?

– Замерзла, - призналась Варя.