Свидетель
Шрифт:
– Вот, вот оно, это пятнище! На новой юбке! Ой, блин, ты ж не видишь! Господи, как же это?! Невозможно поверить!
– причитала она.
– А на лбу что? А синячищи?! Варюнчик, что они с тобой сделали?!
– Ничего страшного, потом объясню.
Выяснилось, что в качестве извинения стюардесса предложила Нике место в бизнес-классе - разве она могла отказаться? Там какой-то интеллигентный качок с дорогущими часами, представившийся Семеном, принялся оказывать ей знаки внимания. Нет, конечно, это было приятно... Он угостил ее шампанским, развлекал шутками и вообще был вроде ничего. А потом как схватил живот! Хоть криком кричи! Ника
– Я так испугалась, так испугалась!
– бурно рассказывала Ника.
– Меня уложили. Стюардессы сказали, что вызовут скорую помощь прямо к самолету. И она приехала! Только меня доставили не в больницу, а сюда, представляешь?! Кстати, странно, но живот как-то и не болит уже особо... Покалывает чуть-чуть и бурлит... Эй, вы! Если я из-за вас тут умру, это будет на вашей совести!
– крикнула она куда-то в проход.
– Не умрешь, - вздохнула я, мысленно поражаясь изобретательности Валеры.
Не ясно было, зачем ему Ника. Тоже как свидетель? Хочет собрать больше козырей против Шиманского, учитывая, что я слепа? Логично, Ника ведь находилась в момент убийства у черного входа в клуб. И Сергей с Валерой об этом знают...
Ника вспомнила о чемодане с вещами, и ее возмущения снова достигли апогея.
Я не могла сосредоточиться ни на ее словах, ни на собственных рассуждениях, и не потому что закладывало уши от перепада высот. Просто в моих объятиях внезапно вырисовался неожиданный образ - не моей подруги, яркой блондинки с выразительным ртом и большими глазами, нет. Темнота подбросила мне лицо пожилой женщины в теле, с сеточкой морщин у карих глаз, с седыми, строго убранными назад густыми волосами. Мне стоило усилий, чтобы не наклониться и не коснуться с почтением подола ее сари, назвав Ма...
– мама на хинди.
Сейчас в Нике совсем ничего не было от той немного высокомерной индианки, с детства прививающей сыновьям необходимость следовать законам Ману. Казалось, в нынешней жизни она отыгрывала обратную роль, став ветреной, взбалмошной и порой капризной, как ребенок. Пожалуй, такое странное чувство несоответствия, какое охватило меня, испытывают взрослые дети стариков, когда тех, кого они когда-то побаивались, в немощной старости приходится нянчить, журить за забывчивость и баловать вкусненьким. Впрочем, ослабшие телом, утратившие четкость мысли и смягчившиеся старички все так же могут проявить своенравие. Разница лишь в том, что Ника была пожилой тогда, а теперь стала юной, будто начала историю от обратного, как Бенджамин Баттон.
Я погладила руку подруги. Негодование Ники поубавилось, хотя визгливые нотки еще проскальзывали, когда она вставляла в монолог обиженной девы подробности участия моего отца.
– Деньги!
– вскрикнула она и, зарывшись в сумочку чуть ли не по локоть, выдохнула.
– На месте.
– С чем, чем, а с деньгами тут проблем нет.
– Я взяла ее ладонь в свою.
– Не бойся, со всем разберемся.
– Я поражаюсь твоему спокойствию!
– пыхтела Ника.
– Это даже неприлично - улыбаться в такой ситуации!
А я поразилась иному - прикосновение развернуло передо мной, как киноленту, картины из жизни госпожи Шри Дэви Капур.
Юной девочкой ее выдали замуж за человека вдвое старше - ювелира, с которым вел дела
Больше всего неприятностей доставлял ей старший, Матхурава, ибо вел себя неподобающе наследнику дома. Он то проказничал, возмущая непокорностью, то с мечтательным видом сидел часами у реки и рисовал палкой на песке замысловатые цветы. Отцу стоило больших усилий заставить Матху учиться ремеслу, а матери - вбить уважение к правилам. Матхураву женили рано, чтобы образумился. Но стать серьезным заставила его не юная супруга Амиша, а ее смерть через полгода после свадьбы.
Впечатлительного Матху будто подменили: он стал грубым, черствым и деловым. Шри Дэви даже укоряла себя немного, что чересчур уж давила на невестку, не желающую почитать традиции. Матхурава второй раз жениться отказывался наотрез, а когда скончался его отец, отпустил усы и принялся сурово управлять семейным делом. Шри Дэви глубоко оскорбило его решение отправить ее жить к среднему брату, Ананду. Не потому, что она любила Ананда меньше, а потому, что закон предписывал матери жить со старшим сыном.
Я сжимала кисть Ники, впитывая ревность и обиду пожилой матери, а еще страх того, что с сыном происходит что-то не то. После поездки в Непал он стал совсем странным. Шри Дэви совершала пуджу1 богам, раздавала милостыню странствующим санниясинам, прося их помолиться за старшего из рода Капур...
– Ой, - вскочила Ника, прерывая стройный ряд образов в моей голове, - мне нужно в туалет! Эй, кретин, где здесь туалет?!
– Назад по салону и за перегородкой налево, - подсказал Сергей с раздраженным смешком.
Сбивая бедрами столик и кресла, Ника метнулась туда.
В салоне воцарилась благая тишина, разбавленная лишь гулом двигателей. Я сидела ошеломленная узнанным. Надо было собраться и поговорить с Валерой, выяснить все, но я зависла между прошлым и настоящим, будто на воздушной подушке. Ника и Шри Дэви были слишком разными, но пожалуй, в одном оставались едины - последняя блюла законы Ману, а Ника отчаянно стремилась к тому, чтобы «все было, как у людей». Для обеих была важна семья. Но, видимо, так как Шри Дэви немало сделала для того, чтобы подчинить остальных и разрушить их счастье во имя своего удобства и общественных правил, Ника с детства была лишена поддержки родных и теперь никак не могла устроить свою судьбу. Еще одна насмешка кармы... И еще один участник той истории здесь.
Надо, отчаянно надо вспомнить, - понимала я, - чем она закончилась! Знала ли Шри Дэви Сону? Пока не ясно.
Мне вдруг стало страшно, что мы все «не выплывем». Слишком завязаны, запутаны. В сердце защемило: а вдруг нас собрали в один самолет, чтобы он просто напросто упал? Ведь ничего, кроме гнева друг на друга и напряжения тут не было. Словно в подтверждение моих мыслей самолет провалился в воздушную яму. У меня заложило уши и перехватило дыхание. Мои спутники ничего не знают, но я ведь... мне не зря свыше дано это видение! Ничего не бывает зря!