Свидетельство Лабрюйера
Шрифт:
– Представьте, скоро свадьба.
– Как она сегодня работает?
– С двадцати одного. Но ее не будет...
– Почему?
– Отпросилась.
Денисов подумал.
– Можете дать ее телефон?
– Здесь что-то не то, - засмеялась старшая.
– Надо сообщить ее жениху. Ладно. Записывайте...
Денисов вернулся в центральный зал, по аппарату прямой связи позвонил Антону.
– Уточни адрес Кожуховой по номеру телефона...
– Он продиктовал семь цифр, полученных в почтовом отделении.
– Как у нас с машиной?
– Транспорт есть. Тебя интересует Кожухова?
–
– Ночью шестого?
– Да. Хочу съездить к ней домой.
– Один не поедешь, - сказал Сабодаш.
– Только вместе.
– А Донецк?!
– Вячеслав Шульман в Донецке не проживал и не проживает. Тулянинова что-то напутала...
– Скоро все узнаем! Пусть шофер подгонит "газик" к выходу на площадь.
– Тулянинова поедет с нами?
– спросил Антон.
– Обязательно...
Но покидая зал, Денисов заскочил в служебный отсек, в помещение, выделенное уборщицами. В длинной узкой комнате за столом пять или шесть пожилых женщин пили чай.
– Доброе утро...
Они предложили чаю, но он отказался:
– Дела... Спасибо.
Женщины не признали причину основательной:
– Всех дел не переделать...
Седая старуха цветочница, торговавшая днем мимозами, задумчиво смотрела перед собой.
– Тетя Вера...
– Денисов напомнил о цветах для новобрачной, о реплике Павла.
– Сегодня днем... Помните? Он назвал вас "мадам"?!
– Ну?
– спросила старуха.
– Куртка кожаная... Вспомнили?
– Вспомнила.
– Мужчину этого вы видели раньше?
– Ни разу. И женщину тоже.
– Что он собою представляет?
Цветочница пожала плечами:
– Он? Могу точно сказать. Прохиндей.
Старуха явно была не в духе, пытаться извлечь что-либо из дальнейшего разговора с ней представлялось совершенно бесполезным.
Улицы были еще пусты, но шофер вел машину с осторожностью: легкий снег едва прикрывал ледяные проплешины. Антон откровенно посапывал на заднем сиденье.
"Вот и ночь прошла".
– Денисов покосился в зеркальце над головой: Тулянинова с закрытыми глазами сидела рядом с Антоном. Денисов был уверен - она не спала.
"Что вы еще узнали, Денисов?" - Он продолжал игру с собой.
"Много-много интересного..."
В основе игры лежала мечта: неспешно обсуждать меняющуюся перспективу с тонким спокойным собеседником.
"Ночь не прошла напрасно..."
"А конкретно?"
"Аноним, как я уже указывал, подозрительно хорошо осведомлен обо всем, что касалось Павла: знал, что он заедет в Донецк, хотя цель поездки - Красный Лиман... По какой-то причине оказался на вокзале... Но! Зачем писать анонимку в Донецк, если через несколько дней Павел вернется в Москву? И еще: о поездке скорее всего могли знать только самые близкие... Узкий круг лиц!"
"Тут вы правы... Это безусловный промах! Пока неясно, какие это может иметь последствия".
"Для него? Самые печальные. Вы сами убедитесь. И очень скоро!"
На повороте машину занесло - шофер чертыхнулся.
– Ну и трасса!
"Логически невозможно объяснить, почему анонимку следует отправлять одновременно с адресатом. С того же вокзала и, наверное, с тем же поездом... И писать на почте, на телеграфном бланке...
– Денисов находил все новые несообразности, обосновывавшие его версию, и излагал их несвойственным ему, напыщенным слогом.
– Другое дело, если сам уезжаешь ночным поездом и некуда убить время..."
На маленькой улице, у Института теоретической и экспериментальной физики, против башенок бывшего монастыря, Тулянинова открыла глаза, сказала тихо:
– Красиво! Это Кремль?
– Нет.
Денисов посмотрел на часы: начало шестого.
Шофер остановил машину.
– Приехали.
– Видимо, то здание, - сказал Денисов.
– Пятнадцатиэтажное... Пошли.
– Мне с вами идти?
– спросил шофер "газика".
– Не надо. Жди здесь.
Подъезд дома оказался просторным, с мрачноватым пустым вестибюлем и тусклой нишей. Сбоку на стене висел список дежурных. Денисов нашел в нем фамилию Кожуховых. Семья телеграфистки должна была дежурить по подъезду.
– Получилось удачно, - сказал он.
Антон вызвал лифт, скользивший без особого шума. Все трое поднялись на пятый этаж. Было светло и зябко. Одна из форточек в окне оказалась забитой фанерой.
– Подождите там, - Денисов показал Люде на площадку маршем ниже.
– Не так дует... Я думаю, скоро все выяснится.
Тулянинова послушно спустилась вниз. Денисов коротко позвонил. Подождал, позвонил снова.
– Кто там?
– Вы дежурите по подъезду?
– спросил Денисов.
Дверь открыла Кожухова, в халате, в наброшенном на плечи пальто. Денисов сразу вспомнил ее - длинная, с подкрашенными зеленым веками.
– Вы?
– Телеграфистка их узнала.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего.
– Антон постарался ее успокоить.
– Нам надо поговорить. В ночь на шестое вы работали?
Кожухова беззвучно зашевелила губами.
– Дело в том...
– принялся он объяснять, - что возникла необходимость проверить некоторые обстоятельства. В вашем почтовом отделении писалось анонимное письмо. На телеграфном бланке...
– Анонимное?!
– Я сейчас объясню. Вы сидели за окошком?
– Ничего не могу вспомнить.
– Она поежилась.
– Закурить найдется?
Антон достал "Беломор".
"Какой вред здоровью будущего ребенка!.." - вспомнил Денисов.
Антон щелкнул зажигалкой - Кожухова глубоко затянулась.
Теперь Денисов отчетливо представлял, какое место отводилось фразе о вреде табака на планшете преступника, совершившего кражу портфеля у студентки на Казанском вокзале.
"Она предназначалась конкретному человеку... Собеседнику. Дело в том, что студентка из Ужгорода не курила! Жулик готовил комплимент: "Это так редко в наш испорченный век!.." Или что-то в этом роде.
– Пока Сабодаш и Кожухова разговаривали, Денисов продолжал моделировать поведение преступника.
– Потом он должен был обязательно посетовать: "Так трудно в наше время выбрать скромную девушку, настоящую подругу жизни..." Ему необходимо было, чтобы случайная попутчица сама вывела прогноз его будущего поведения, узнав, что он одинок и скромен..."