Свирепая справедливость
Шрифт:
Странно, что жизнь братьев сложилась именно так, ведь более умным всегда считался Питер, а Стивена в семье называли не иначе, как «бедный Стивен». Никто не удивился, когда Стивен ушел из Сандхерста с последнего курса (при этом о нем ходили всякие темные слухи), однако спустя два года он уже был миллионером, а Питер – всего лишь скромным вторым лейтенантом английской армии. Питер беззлобно улыбнулся этому воспоминанию; он всегда очень любил старшего брата. Но в этот миг течение его мыслей прервалось: краем глаза он увидел блестящий, как зеркало, зад серебристого лимузина, припаркованного у конюшни. Длинный «мерседес-бенц», какие любят поп-звезды, шофер в синей форменной тужурке деловито драит кузов до еще большего блеска. Даже у Стивена не было такой машины, и Питер был
Мелисса-Джейн тоже увидела машину.
– Похоже, еще один разжиревший плутократ, – сказала она. У нее это выражение обычно означало крайнее неодобрение. Помогая дочери снять седло и растирая лошадей, Питер думал о ее жаргоне. Они рука об руку прошли через розарий и, смеясь, вошли в главную гостиную.
– Питер, старина! – Стивен пошел им навстречу; высокий, как брат, когда-то он был таким же стройным, но от благополучной жизни округлился, а обычные для крупного дельца стрессы выбелили волосы на висках и вплели в усы серебряные нити. Лицо баронета, более мясистое и красное, чем у Питера, не повторяло черты брата, как в зеркале, но все же сходство было очень сильно, особенно теперь, когда это лицо светилось удовольствием. – Я думал, ты сломал себе шею, черт полосатый! – Стивен тщательно культивировал грубоватые манеры деревенского сквайра, чтобы скрыть свой острый, проницательный ум. – Он повернулся к Мелиссе-Джейн и с удовольствием обнял ее. – Как дела у Флоренс Найтингейл?
– Она душка, дядя Стивен. Я никогда не смогу отблагодарить тебя.
– Питер, я хотел бы познакомить тебя с очаровательной дамой...
Она разговаривала с Патрицией Страйд, женой Питера, но теперь повернулась, и зимнее солнце, лившееся через окно за ее спиной, окружило ее мягким романтическим ореолом.
Питер почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Кто-то словно сжал его сердце в кулаке, не давал дышать.
Он сразу узнал ее по фотографии, которую видел в досье о похищении ее мужа. На одном этапе расследования казалось, что похитители вместе со своей жертвой пересекли Ла-Манш, и «Тор» целую неделю провел в состоянии «Альфа». Питер изучал фотографии, собранные из десятка источников, но даже глянцевые цветные снимки из «Вог» и «Жур де Франс» не могли передать великолепие этой женщины.
Удивительно, но он заметил, что и она его узнала. Выражение ее лица не изменилось, но глаза на мгновение вспыхнули темно-зеленым изумрудным светом. Подойдя к ней, он понял, что она высокая, но прекрасные пропорции скрадывают рост. Юбка из тонкого шерстяного крепа подчеркивала длинные, красивые ноги балерины.
– Баронесса, позвольте представить вам моего брата. Генерал Страйд.
– Здравствуйте, генерал. – Почти безупречный английский, голос низкий и чуть хриплый, очень привлекательный легкий акцент, но его звание она произнесла отчетливо, в три слога. [19]
19
В английской разговорной речи словоgeneral, «генерал», может произноситься как двусложное и даже односложное. – Прим. перев.
– Питер, это баронесса Альтман.
Густые блестящие черные волосы зачесаны назад (их линия образует надо лбом небольшой мысик), широкие славянские скулы, безупречное совершенство кожи. Но при этом чересчур сильный и квадратный для красавицы подбородок и чуть высокомерный рисунок рта. Великолепная, но не прекрасная. Питер сразу понял, что его неудержимо тянет к этой женщине. Такого чувства, от которого захватывает дух, он не испытывал уже лет двадцать.
Она, казалось, воплощала все, чем он восхищался в женщинах.
Тело как у тренированного спортсмена. Под нежным шелком блузки обнаженные руки с четко выделяющимися мышцами,
И все же главное крылось в сознании Питера. Он знал, что это женщина исключительной силы и поразительных достоинств, и это усиливало его тягу к ней – как и то, что ее окружал ореол неприступности. Она насмешливо оценивала его мужественность взглядом королевы или богини, недосягаемая и далекая. Казалось, она внутренне улыбается – холодно, покровительственно – его откровенному восхищению, но принимает его как должное. Питер быстро припомнил все, что знал о ней.
Она начала работать у барона личным секретарем и за пять лет стала незаменимой. Барон признал ее способности, продвинув в совет директоров – быстро, первой из группы младших служащих, – и в конце концов поручил ей руко–вод–ство своей главной холдинговой компанией. Когда в безнадежной схватке с раком жизненные силы барона стали иссякать, он все чаще искал в ней опору и, как оказалось, с полными на то основаниями. К тому времени она руководила империей мощных промышленных компаний, корпораций по производству электроники и вооружения, банками, распоряжалась торговыми сделками и вложением капиталов – ни дать ни взять сын, которого у барона никогда не было. Он женился на ней – ему было пятьдесят восемь, на тридцать лет больше, чем ей, – и она стала прекрасной женой, как была прекрасным деловым партнером.
Именно баронесса собрала и лично доставила огромный выкуп, который требовали похитители, одна, без охраны, вопреки советам французской полиции пошла на встречу с безжалостными убийцами, а когда ей вернули изуродованный труп барона, оплакала его, похоронила и продолжала править унаследованной империей с проницательностью и властностью, которые совершенно не соответствовали ее возрасту.
Теперь ей было двадцать девять. Нет, прошло уже два года, понял Питер, склонившись к ее руке, но почти не касаясь губами гладких холодных пальцев. Ей тридцать один. На руке – одно кольцо с бриллиантом, не очень большим, не больше шести карат, но такой превосходной белизны и блеска, что он, кажется, наделен собственной жизнью. Выбор женщины, обладающей огромным богатством и превосходным вкусом.
Распрямившись, Питер понял, что баронесса оценивает его так же тщательно, как он ее. Ему казалось, что от этих чуть раскосых изумрудных глаз ничего нельзя скрыть, но он уверенно ответил на ее взгляд, зная, что способен выдержать любую проверку; впрочем, он был заинтригован: откуда она его знает?
– Не так давно ваше имя часто мелькало в новостях, – словно объясняя, сказала она.
На ленч собралось шестнадцать человек, в том числе трое детей Стивена, Пат и Мелисса-Джейн. Обстановка была приятная и спокойная, но баронесса сидела далеко от Питера, и он не мог беседовать с ней, она же, хотя он пытался прислушиваться к ее словам, говорила негромко и обращалась в основном к Стивену и к издателю одной из общенациональных ежедневных газет, сидевшему рядом с ней. А Питеру пришлось изо всех сил обороняться от восхищенного внимания своей соседки слева, хорошенькой, но совершенно пустоголовой блондинки.
Однако он успел заметить, что хотя баронесса подносила к губам бокал, уровень красного вина в нем не понижался, а ела она совсем немного.
Питер украдкой поглядывал на нее, а вот баронесса ни разу не посмотрела в его сторону. Но за кофе обратилась прямо к нему:
– Стивен сказал, что в поместье есть развалины римских построек.
– Могу показать. Прекрасная прогулка по лесу.
– Спасибо. Но сперва мне нужно кое-что обсудить со Стивеном; мы можем встретиться в три часа?
Баронесса переоделась в твидовую юбку и жакет свободного покроя, который на менее высокой и более полной женщине сидел бы плохо, и в высокие сапоги, как и одежда лиловато-розовые. Под жакетом был кашемировый трикотажный джемпер, на шее шарф из тонкой шерсти. Шляпа с широкими полями и ярким пером за лентой была надвинута почти на глаза.