Свирепая справедливость
Шрифт:
– Почти несомненно и самолет, и этот русский язык должны были скрыть истинную принадлежность похитителей, – продолжала баронесса. – Я провела с ними немного времени. Мне нужно было передать им сорок пять миллионов швейцарских франков, и, хотя они были в крупных купюрах, все равно на борт предстояло погрузить громоздкий и тяжелый багаж. За первые несколько минут они поняли, что у меня нет полицейской охраны, успокоились и, когда грузили деньги, перешучивались. Слово «Калиф» прозвучало в английской транскрипции; в переводе с русского получалось: «Калиф снова прав», а ответ: «Калиф всегда прав». Возможно, я запомнила это так отчетливо из-за того, что они воспользовались английским словом... – Она снова
– Вы рассказали полиции? – мягко спросил Питер, и она покачала головой.
– Нет. Не знаю почему. Полиция тогда показала себя такой беспомощной. Я ужасно рассердилась, расстроилась, недоумевала. Именно тогда я решила, что буду искать сама, – и это имя было единственной отправной точкой.
– А больше вы никогда не слышали это имя? – спросил Питер, и она ответила не сразу. Они смотрели на играющих детей, и то, что в таком окружении, на фоне смеха и невинных детских шуток, они обсуждают, где корень зла, казалось невероятным, нелепым.
Когда баронесса ответила, она заговорила совершенно о другом.
– Международный терроризм временно притих. Казалось бы, заключив соглашение с Кубой и при помощи тщательных проверок в аэропортах, американцы справились с воздушным терроризмом. Ваша собственная успешная кампания против «временного» крыла Ирландской республиканской армии, рейд израильтян в Энтеббе и немцев в Могадишу – все это были несомненные победы. Арабы были слишком заняты войной в Ливане и внутренними разногласиями. – Она покачала головой. – Но терроризм – очень выгодное занятие. Риск здесь меньше, чем при финансировании большого кинофильма. Вероятность успеха – шестьдесят семь процентов, минимальные капиталовложения, огромная прибыль наличными, известность, немедленный результат. А возможные последствия невозможно оценить. Даже если теракт завершается неудачей, процент потерь среди участников меньше пятидесяти. – Она вновь улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке ни было ни веселья, ни теплоты. – Любой бизнесмен скажет вам, что это лучше, чем рынок обычных товаров.
– Единственный недостаток этого бизнеса: им занимаются либо любители, либо профессионалы, ослепленные ненавистью, с узкими ограниченными интересами и целями, – сказал Питер.
Тут она повернулась к нему, подобрав под себя длинные ноги, как это умеют только женщины.
– Вы меня опережаете, Питер. – Она спохватилась. – Простите, но генерал Страйд – слишком длинно, к тому же у меня такое чувство, будто я вас знаю очень давно. – Теперь улыбка ее была легкой, но теплой. – Меня зовут Магда, – просто сказала она. – Будете называть меня так?
– Спасибо, Магда.
– Пожалуйста. – Она вернулась к теме разговора. – Бизнес в руках любителей, но он слишком заманчив, чтобы такое положение сохранялось долго.
– И тут вступает Калиф, – догадался Питер.
– До меня дошли только шушуканья, имена обычно не назывались. Просто слухи о встречах в Афинах, в Амстердаме, в Восточном Берлине или Адене – только раз я снова услышала имя Калифа. Но если он существует, сейчас это один из богатейших людей в мире, а скоро станет самым влиятельным.
– Это один человек? – спросил Питер.
– Не знаю. Может быть, группа. Может быть, даже правительство. Россия, Куба, одна из арабских стран? Кто знает?
– А цель?
– Прежде всего деньги. Богатство, чтобы добиваться политических целей... а в конечном счете власть, абсолютная власть. – Магда Альтман остановилась и легко махнула рукой, словно умаляя серьезность своих слов. – Все это догадки, мои собственные догадки, основанные на нескольких происшествиях. Теперь у них есть деньги – деньги ОПЕК, и мои, и многих других. Теперь он или они заинтересованы в политических целях. И начали с наиболее легкой.
– Я никогда в жизни так не боялся, – негромко сказал Питер.
– Да. Я тоже, Питер. Я боюсь все время с того ужасного ночного звонка, когда похитили Аарона, и чем больше узнаю, тем сильнее боюсь.
– Что же дальше?
– Не знаю – но избранное им имя говорит о мании величия; возможно, он представляется себе богом... – Она протянула узкие ладони, белым огнем сверкнул бриллиант. – Мы не можем постичь логику и рассуждения человека, вставшего на такой путь. Вероятно, он верит, что действует во благо человечества. Возможно, он хочет победить богатых, собрав огромное богатство, уничтожить тиранов жестокой тиранией, освободить человечество, сделав его рабом террора. Может быть, с помощью зла и несправедливости он стремится исправить мир. – Баронесса снова коснулась его руки, и на этот раз Питера удивила сила ее длинных пальцев. – Вы должны помочь мне найти его, Питер. Я все вкладываю в эту охоту, никаких ограничений, все мое богатство и влияние будут в вашем распоряжении.
– Вы выбрали меня из-за того, что верите, будто я убил раненую террористку? – спросил Питер. – Это мои рекомендации?
Она немного отстранилась, посмотрела своими слегка раскосыми монгольскими глазами, потом чуть ссутулила плечи.
– Ну что ж, отчасти и из-за этого, но лишь отчасти. Вам известно, что я прочла написанное вами, и вы должны понимать, я изучала вас очень внимательно. Вы лучший из доступных для меня людей и доказали, что все это вам небезразлично. Я знаю: вам хватит силы, искусства и безжалостности найти Калифа и уничтожить его... прежде чем он уничтожит нас и весь мир, такой, каким мы его знаем.
Питер задумался. Он считал, что у зверя тысяча голов и вместо каждой отрубленной отрастает новая. Но теперь он впервые более отчетливо представил себе очертания зверя, еще не очень ясные: зверь в засаде. Но у него только одна голова. Возможно, он все же смертен.
– Вы поможете мне, Питер? – спросила баронесса.
– Вы знаете, что помогу, – негромко ответил он. – У меня нет выбора.
В ярком солнечном свете, отраженном от ослепительно белых снежных полей, она, едва заметно раскачиваясь, точно в сложном танце, спускалась с горы, летела, с гибкой элегантностью проходя повороты, заставляя снег шумно хрустеть.
На ней был жемчужно-серый облегающий лыжный костюм с черными полосами на плечах и манжетах, черные горнолыжные ботинки и черные же лыжи – длинные, марки «Россиньоль», какими пользуются профессионалы.
Питер спускался следом, очень стараясь не слишком отставать, но поворачивал по старинке, не отклоняясь, хотя это отчасти уменьшает вес, и поэтому на каждом повороте немного проигрывал.
Вороной несется как раненый бык,А кобыла как лань летит... [21]21
Баллада о Востоке и Западе, пер. Е. Полонской.