Свирепый чёрт Лялечка
Шрифт:
— Если с ней что-нибудь случится, — убью. — Предупредил я коровьего и удалился в предназначенные для меня гостевые покои.
Бессонница
Не смотря на изрядное количество медовухи, я не мог заснуть. Лежал и пялился в потолок. Всего сутки назад я так же бодрствовал. Боялся. Лялечка пообещала ночью превратиться в страшнючую зверюку и преспокойненько погрузилась в сон. А я, как дурак, караулил. Теперь даже смешно вспоминать.
В голове проносились все перипетии последнего времени. Дьявол, другой мир, Пахан, Тусопих,
Нужно верить своим глазам. А они видели взбалмошную жизнерадостную девчонку. Скорей, даже неразумное дитя, несмотря на совершенное тело. Например, когда она хотела напугать или делала вид, что пугает, то подпускала в голос немного хрипотцы, которая по ее мнению придает зловещий оттенок. На самом деле и интонация, и таинственность, с которыми она произносила свои жуткие угрозы и откровения, больше всего напоминали ребенка, рассказывающего приятелям страшные истории. А когда она откровенно несла какую-нибудь чушь, ее звонкий голосок так же едва уловимо менял тембр. Создавалось впечатление, что происходит борьба с желанием рассеяться. Но, зачастую, она выдавала полную ахинею абсолютно нормальным голосом и с серьезным выражением лица, будто сама верила в то, что говорит. Выдавали только лукавые бесенята, притаившиеся в ее глазах.
Чего стоит только сегодняшний арест. Как она зачитывала права папикам и Далдоновым воякам. Взрослый человек додуматься до такого не способен. Хотя, с другой стороны, даже пятилетние дети точно знают, что такие речи произносят те, кто производит арест, а никак не наоборот. Выходит, Лялечка просто прикалывалась? Тогда получается, что она не такой уж и ребенок…
Нет. Так не должно быть. Хватит думать об этом. Лялечка — маленькая девочка, волею местного дьявола оказавшаяся в оболочке взрослой девушки. И все тут. Иначе…
Я постарался побыстрее заснуть, потому что в душу начал прокрадываться страх. Я не боялся ни утренней встречи с кардиналом, ни, вообще, всех папиков во главе с Паханом. Уже не пугал и тот факт, что нахожусь в другом мире и, скорей всего, никогда не смогу вернуться домой. Я испугался собственных ощущений. Мне показалось, что начинаю влюбляться в Чёрта…
Исповедь
Его преосвященство, а по совместительству и первый секретарь царькома вернулся в свою резиденцию почти сразу после полуночи. Сладостные воспоминания Хитроблуда прервал робкий стук в дверь.
— Кто там? — Недовольно осведомился кардинал, заранее решив, что если его побеспокоили напрасно, то жестоко накажет виновного, в назидание всем остальным.
— Это я, Зупдин. Царский коровий.
— Чего тебе?
— Исповедаться.
— До завтра не потерпит? Что там такого Далдон натворил, что ты беспокоишь меня среди ночи?
— Дело весьма неотлагательное, завтра может быть поздно.
— Ладно, заходи. Но если я сочту твою исповедь не такой важной, как тебе кажется, ничего за нее не получишь.
— Не сочтете, — уверенно заявил царский приближенный, заходя в кардинальскую опочивальню.
— Давай, исповедуйся.
— За время вашего отсутствия, товарищ Ваше Преосвященство…
— Без регалий. Устал я.
— Так, вот. Только вы покинули город, начали твориться чудные дела. Сначала появился Тусопих, ну, который устроил побег колдунье. Весь трясется, кричит о невиданной доселе ереси. Мол, встретил двух антикоммунистов, да таких, что требуется стража, добровольно под арест не идут.
— Интересно. Продолжай.
— Снарядили отряд. Схватили их у самых ворот. Оказывается, они даже и не собирались бежать. Определили их в царскую темницу.
— Почему в царскую, а не сюда?
— Так ведь у царя хоть стражники есть. И темницы запираются. Для этих еретиков мало приказания. Запоры потребны. И Тусопиха, тоже вмести с ними посадили. Ближе к ночи, Далдон, как всегда подпил, ну и, соответственно, заскучал. Говорит, веди сюда этих еретиков, хочу сам на них взглянуть. Сначала лопотали всякую несуразность непонятную, а потом, бац! Один из них предъявляет мандат кардинальский. Оказывается проверка. Спекция. От самого Пахана. Тут и началось. Стол накрыли. Тусопиха освободили. Проверяющий сказал, что и он, и колдунья та — подосланные. Специательно. Чтобы какую-то бздительность проверять. Однако, очень мало они на Пахановых приближенных похожи. Особенно девка…
— Так, там и девка?
— А я разве не сказал? Как есть, девка. Сама говорит, что сатанинское отродье и смеется…
— Где они сейчас?
— Парень в опочивальне гостевой, Тусопих куда-то на корове своей уехал, а девку закрыли в царской темнице. Лично запирал. Далдон спьяну уперся, говорит, не имею права без ведома кардинала выпускать исчадие ада на свободу. Мол, вернется Преосвященство, с ним и решайте. А Андрюха, так главного проверяющего кличут, посмотрел в каких условиях его подружка будет содержаться, потом покалякал с ней немного и отправился спать, сказав, что с утра, как только вы вернетесь, он этот вопрос утрясет.
— А девка, как? Хороша?
— Раньше таких и не видел никогда.
— Ключ давай.
— Товарищ Ваше Преосвященство! Не положено! Царь велел беречь, как зеницу ока!
— То царь, а то я. Хочешь получить анафему?
— А как же Паханов проверяющий?
— Пахан далеко. Проверяющий закончит дела и отбудет восвояси, а я-то останусь. А чтобы ты и дальше так же ревностно служил нашей святой церкви, сегодня получишь двойное вознаграждение.
Последний аргумент возымел действие. Зупдин вручил ключ кардиналу, получив взамен горсть золотых квадратных монет.
Терешкова?!
Я проснулся от непонятного шума, доносившегося с придворцовой площади. Первое, что я увидел, это заискивающую рожу царя.
— В чем дело?
Далдон сильно смутился.
— Дело в том, что ночью вернулся кардинал Хитроблуд и решил вопрос с нашей дорогой заключенной, твоей спутницей.
— В смысле?!
— В смысле, ее сейчас сжигают. Еще можно успеть посмотреть.
— Что?!!!
— Исправить уже ничего нельзя, только насладиться зрелищем.