Свистопляска с Харриет
Шрифт:
– Подожди-ка, подожди-ка. – По блеску в сине-зелёных глазах Бена я поняла, что он совершенно забыл о яйцах. – Пусть твоя цыганка и в самом деле профессионалка высочайшего класса, но чего ты взяла, что и с Харриет разговаривала тоже она?
– Ну, так далеко я не захожу. Скорее считаю, что эти две гадалки могут находиться в сговоре.
– Нет, это явная натяжка, Элли. Вспомни, цыганки объявились в разных странах. Да и какой может быть мотив?
– Если бы знала, то сама бы зарабатывала на жизнь предсказаниями. Но ты не находишь такое совпадение по меньшей мере странным? И это ещё не
Залпом осушив стакан, я со стуком поставила его в раковину. Бен медлил с ответом, ероша свои чёрные кудри.
– Так ты думаешь, что цыганка не только обладает талантом ясновидения, но ещё и пыталась запугать тебя?
– А ты так не считаешь?
– На мой взгляд, это слишком далеко идущий вывод.
– Пусть так. Мой отец встречает в Германии женщину. Женщину, о которой он не знает ничего, кроме того, что она сама ему сообщила. Она даже не даёт ему познакомиться с людьми, у которых остановилась. А в скором времени папа возвращается в Англию и оказывается на пороге нашего дома с её прахом под мышкой.
– Элли, не подозреваешь же ты, что её убили?
– У меня нет оснований что-либо подозревать, но не мешало бы узнать, как умерла эта самая Харриет.
– Тогда нам лучше вернуться в гостиную, прихватив яйца для твоего отца. Почему бы тебе не поболтать с ним, а я тут быстренько управлюсь с готовкой?
Мой благодарный поцелуй на щеке Бена прервал телефонный звонок. Поспешив в холл, я сняла трубку, ожидая услышать голос свекрови с известием, что близнецы хотят пожелать мамочке спокойной ночи.
– Алло? – Голос напоминал свист выходящего из воздушного шарика воздуха. – Это правильный номер?
– А какой вам нужен?
– Номер, где можно найти Морли Саймонса. – Голос превратился в тихий неразборчивый шёпот. Тётушка Астрид, родительница моей омерзительно прекрасной кузины Ванессы, утверждает, что с помощью тихого детского голоска проще всего управлять ситуацией, поскольку слушатель пребывает в напряжении, пытаясь разобрать слова.
– Вы не могли бы говорить громче?
– Он уже приехал? – Голос повысился на десятую долю децибела.
– Да. – Я подавила желание крикнуть.
– Тогда передайте ему, что я со своими сёстрами приеду завтра.
– И как вас представить?
– Просто скажите мистеру Саймонсу, что это родственники Харриет. Мы приедем за ней, как он и просил в своём письме. – Я расслышала в трубке приглушённые голоса, потом раздался сдавленный писк, словно кто-то ущипнул говорящего за задницу. – И будьте так добры, вставьте ему в петлицу красную розу, чтобы мы могли его узнать.
Ага, среди других мужчин крупного телосложения, толпящихся в Мерлин-корте, словно это вокзал Ватерлоо… В телефонной
Глава шестая
Про своего отца я могла твёрдо сказать лишь одно: он не из тех невыносимых субъектов, что истерично требуют еды, а когда им вручают поднос, прикрытый чистой льняной салфеткой, с розой в маленькой вазочке, капризно объявляют, что они слишком устали и не в состоянии проглотить ни кусочка. Нет, папочка в считанные минуты уничтожил все яйца, дымящуюся спаржу и целую груду поджаренного бекона. Фредди, которому пришлось довольствоваться сандвичами с сыром и помидорами, жалостливо шевелил носом, втягивая ароматы яств, которые ему не достались. Надо сказать, мой кузен вёл себя вполне прилично и всего лишь шесть раз заметил, что чувствует себя маленькой сироткой Анни из ближайшего приюта.
Я не стала рассказывать папе о телефонном звонке, пока он не подчистил всё до последнего яичного желтка и Бен не отнёс поднос на безопасное расстояние. Откровенного говоря, я побаивалась, что, услышав новость, папочка упадёт в обморок и диван превратится в носилки. Но он на удивление героически перенёс предстоящую разлуку с Харриет. Правда, шумно вздохнул и на мгновение погрузил лицо льняную салфетку, но стойко воздержался от того, чтобы устроить сцену из викторианской мелодрамы.
– Моя возлюбленная пожелала бы, чтобы я проявил мужество. – Папа произнёс эти слова с ласкающим слух достоинством.
– Хотите кусочек сандвича? – любезно предложил Фредди.
Римский нос отца дёрнулся то ли от отвращения, то ли по причине слабости плоти (и немалой, надо сказать, плоти). Как бы то ни было, он справился с собой и отклонил предложение.
– А теперь я хотел бы уединиться в своей спальне. Мне всё равно, Жизель, пусть это будет тесная каморка в углу чердака, где через разбитые стёкла хлещут дождевые струи, а в углах напоминанием о близкой смерти притаилась затхлость.
– Боюсь, у нас не найдётся столь живописной комнаты.
– Может, вы с Беном отдадите дядюшке Морли свою? – Фредди всегда был щедрым хозяином в чужом доме.
– Нет-нет! Не хочу и слышать об этом, – торопливо пробормотал папа. – Вряд ли дорогой Бенсон пожелает спать со мной. У меня есть привычка загребать под себя все простыни. По крайней мере, так говорила твоя мать, Жизель. – Упоминание о маме прозвучало очень трогательно, но я не успела умилиться, так как папа не замедлил испортить впечатление: – Разумеется, Харриет никогда не жаловалась.
Эта наглая Харриет была святой ещё до того, как отправилась навстречу трубному гласу, с отвращением подумала я, наблюдая, как Бен помогает папе встать. Хотя для этой работы больше подошла бы пара подъёмных кранов. Хорошо бы Фредди убраться к себе в коттедж. Вместо этого мой тактичный кузен замер в дверях гостиной с таким видом, словно ему не давали покоя лавры Харриет и он тоже рассчитывал на канонизацию.
– Всё, что мне нужно, это кровать, – бубнил папочка тоном человека, слышавшего, как Ворон шепчет своё «никогда». – Ни обои, ни пузырьки с одеколоном на туалетном столике мне не требуются.