Свобода, равенство, магия
Шрифт:
Мне всё это смертельно надоело. Да и нуклийцы рвались в бой - они всегда рвутся. Ненависть к бывшим господам так сильна...
На военном совете меня поддержали. Ребята тоже хотели сражаться, им надоело ждать. Надоело, как и мне.
Ну что ж...
Ещё дня три мы готовились. Ирдан с Рином гоняли "солдат", Най с сестрой проверяли оборудование. Я разрабатывал план и проверял местность.
Основные силы я предполагал сосредоточить на поле, нейтральном - между нами и лордством. О моих планах канцлер знал, конечно, знал. И противопоставил
Поле. Удобное такое поле, ровненькое, широкое, есть место для манёвра. И лесок удобный с двух сторон, поле это - словно чаша. В лес я собирался отправить Ная с Кетлин и их боевыми собачками - четвероногие роботы с грузом бомб прекрасно взяли бы в кольцо атакующего врага.
А тем временем десант привёз бы меня в лордство, где, благодаря моему щиту нам не могли бы противопоставить магию. Никто - кроме королевы. Но осведомители клялись и божились - её там не будет.
Если бы я мог проверить сам! Но ни один из наших беспилотников не работал над магическим щитом лордов. Все роботы-разведчики возвращались ни с чем - если возвращались. Некоторые так и остались - глыбами лежать на границе, нам то и дело приходилось их убирать.
Идущие позаботились о защите от механизмов. Но, надеюсь, не от меня.
День сражения приближался...
В открытое окно ветер вносил аромат цветов из сада внизу. И розовые лепестки. Онред поймал один, осторожно сжал пальцами. Вдохнул поглубже.
Иной раз идёшь по тропинке, усыпанной такими вот лепестками. Они кружатся, как разноцветные бабочки, вихрем вальсирующих снежинок кружатся... Красиво. И запах...
– Тебе нравится, дорогая?
– шепнул канцлер, сжимая лепесток.
Королева Средних миров не пошевелилась. По-прежнему сидя в кресле у окна, уставилась неживым, стеклянным взглядом в сад. Точно кукла. Онреду на мгновение стало интересно, что же она видит.
Что видят куклы?
Канцлер покачал головой и усмехнулся, комкая лепесток в пальцах. Конечно, ничего. Ничего стоящего внимания.
Повинуясь заклинанию, мягко взмыла со стены мандолина. Онред осторожно взял её за гриф. Ласково улыбаясь, подошёл к неподвижной девушке. Вложил инструмент ей в руки.
– Сыграешь, милая?
Как заведённый механизм, не отрывая пустого, бессмысленного взгляда от одной ей известной точки в саду, Сиренити коснулась струн. И тихо, чарующе запела.
Голос её жил - жил, словно отдельно от кукольного тела. В него вплеталась магия, безусловно, в него вплетались чувства, боль в него вплеталась тоже... Но слова канцлера удивили куда сильнее, чем исполнение.
Девочка пела о любви. Не просто балладу о влюблённых глупцах, она пела от себя, пела то, что чувствовала сама. Впервые на памяти лорда Онреда.
Канцлер прислонился к стене, напряжённо потёр переносицу. Любовь свела в могилу бывшего Повелителя. Онред отлично знал Иллариуса - в нём и тени безумия не было до появления этой его... светлой памяти прекрасной Фарейты. А стоило той сыграть в ящик - она постоянно
Онред всегда считал причастность демонов к смерти Фарейты чистой воды профанацией. Иллариусу хотелось кого-то обвинить - он нашёл козла отпущения. Хорошо хоть не среди своих - обезумевший Повелитель мог без особого сожаления вырезать пол-Нуклия и радостно жить после этого.
Но что если Иллариус был не так уж не прав?
Среди демонов есть отличные умельцы находить пару - для людей, волшебников, да и самих демонов. Сводники... Найти "пару" для Иллариуса, а после - забрать? Король сходит с ума, согласен на всё, лишь бы его возлюбленную вернули. Согласен на всё... На всё...
Почему же не вернули?
Онред глубоко вдохнул. Аромат роз горчил.
Сиренити, никогда в жизни не смеющая подпустить хоть кого-то в своё сердце. Не доверяющая никому, даже себе... Маленькая ведьма, любящая только одного человека - брата. Ну, и совсем немного - своего консорта. Чуть-чуть, и то заставляла же себя, в угоду договору с демонами, заставляла полюбить - чтобы не так больно (волшебницам всегда в первый раз больно) было ложиться вместе в громадную королевскую постель...
И тут, словно из-под земли появляется этот человек, безродный мальчишка, ничтожество, раб - и у осторожной, до паранойи осторожной, оберегающий себя всеми мыслимыми щитами королевы отказывает самообладание. И чувство самосохранения. Защитные рефлексы, которые Онред вырабатывал у юной ученицы так долго, тоже отказывают - волшебница превращается в ведьму, страшную ведьму из сказок, которыми так любят пугать нуклийские матери своих детей...
И всё именно тогда, когда Повелительница уязвимей всего - под воздействием его, Онреда, заклинания.
А демоны вроде бы снова ни при чём. Только все же понимают, что механические игрушки достаются этому Лэйену не за красивые глаза, и поддерживает повстанцев Лион - понятно, зачем поддерживает, хочет отомстить Нуклию, ослабить, взять под своё влияние. Но Руадан должен же понимать, что только с помощью армии нуклийцев и мальчишки-щита всего этого не добиться... Должен и, конечно, понимает...
Бездна!
Онред отшвырнул смятый лепесток - тот грустной тряпочкой вернулся к канцлеру, зацепился за руку, словно прося о чём-то.
Звук гитары смолк.
Канцлер недоумённо оглянулся - Сиренити смотрела на него, по-прежнему бессмысленно. Но смотрела упор. Не мигая. Кукла.
– Моя милая девочка, - с нежностью выдохнул Онред, касаясь прохладной нежной щеки волшебницы.
– Я помогу тебе, дорогая.
В конце концов, мальчишку, этого Рина, можно забрать себе. Можно - осторожно, не нападая, отдать Сиренити - пусть играет. Но так, чтобы влиять на эти игры мог только Онред. И никакие демоны... никогда...