Свободное радио Альбемута (сборник)
Шрифт:
«Виллис–Кавалер» подкатил к Мортуарию Истинного Пастыря, когда отпевание уже закончилось. На широком деревянном крыльце белого двухэтажного дома стояла группа людей… да, это были они, Джо узнал их издалека: Эди Дорн, Типпи Джексон, Йон Илд, Фрэнси, Апостос, Дон Денни, Сэмми, Фред Зафски и — Пат. Моя жена, подумал Джо, вновь ослепленный ее внешностью — необыкновенными темными волосами, яркими оттенками глаз и кожи — тем, что делало ее столь властно–привлекательной… Нет, вспомнил он, выходя из машины, она мне больше не жена, она это вычеркнула… но перстень оставила, оставила это оригинальное обручальное кольцо из кованого серебра и ведьминого камня, мы вместе выбирали его… и это все, что осталось. И все равно — при виде Пат его будто ударило током. На миг он вернулся туда, в счастливое супружество, в семейную жизнь, которой как бы и не существовало никогда, от которой осталось только серебряное колечко — и от него Пат в любой миг может избавиться, как избавилась от всего остального…
— О, Джо Чип! — сказала она холодным насмешливым тоном; взгляд ее был острый и оценивающий.
— Привет, — испытывая непонятную неловкость, ответил Джо. Остальные тоже здоровались с ним, и он отвечал им, но это казалось ему неважным. Пат завладела всем его вниманием.
— А где Эл? — спросил Дон Денни.
— Эл умер, — сказал Джо. — Венди Райт тоже умерла.
— О Венди мы знаем, — сказала Пат. Сказала спокойно.
— Нет, мы ничего не знали, — сказал Дон. — Мы предполагали, но уверены не были. Я, по крайней мере, не был. Что случилось с ними? Кто их убил?
— Изнеможение, — сказал Джо.
— С чего бы это? — Тито Апостос протолкался поближе к Джо.
— Джо Чип, — сказала Пат, — последней фразой, которую ты обронил там, в Нью–Йорке, когда уходил с Хэммондом…
— Я помню — сказал Джо.
— Ты сказал что–то про время. «Слишком много лет прошло» — так, да? Что это значило? Что ты имел в виду?
— Мистер Чип — взволнованно заговорила Эди Дорн — с тех пор, как мы прилетели сюда, здесь произошли огромные изменения! Никто ничего не понимает. Скажите, вы видите то же, что и мы? — Движением руки она обвела окружающие дома, улицу, здание мортуария.
— Но я же не знаю, что вы видите, — сказал Джо.
— Иди–ка ты, Чип, — сердито сказал Апостос. — Не крути, просто скажи нам, бога ради, как ты все это видишь? Вот эта тачка, на которой ты приехал, — скажи–ка нам, на что она похожа? На чем ты приехал, Джо?
Все стояли вокруг и молча ждали ответа.
— Мистер Чип, — прошептал Сэмми Мэндо, — ведь это настоящий старинный автомобиль, правда? Сколько же ему лет?
— Шестьдесят два, — сказал наконец Джо.
— Значит, из девятьсот тридцатого, — сказала Типпи Джексон. — Ну что же, так мы и предполагали…
— Мы предполагали, что сейчас тридцать девятый, — ровным голосом сказал Дон Денни. Даже в этих обстоятельствах голос его звучал абсолютно спокойно.
— Дату я установил легко, — сказал Джо. — Еще в своей квартире в Нью–Йорке. Там оказалась газета. Вчера было двенадцатое сентября тридцать девятого года. Сегодня, получается, тринадцатое. Французы утверждают, что прорвали линию Зигфрида.
— Обхохочешься, — сказал Йон Илд.
— Я надеялся, что вы, поскольку вас много, задержались в более позднем времени. Да, ничего теперь не поделаешь…
— Ну, тридцать девятый, тридцать девятый, — раздраженно начал Фред Зафски. Голос у него был высокий и с визгливыми нотками. — Ладно, выяснили — и что дальше? — Он размахивал руками, как бы призывая остальных поддержать его.
— Спокойно, Фред, — сказал Апостос.
— А ты что думаешь обо всем этом? — повернулся Джо к Пат.
Пат только пожала плечами.
— И все–таки?
— Мы переместились в прошлое, — сказала Пат.
— Неверно, — сказал Джо.
— Что ты хочешь этим сказать? Что мы попали в будущее, что ли?
— Мы никуда не попали. Где были, там и остались. Но весь окружающий нас мир по какой–то причине — есть несколько возможных причин, — мир претерпел регрессивное развитие. Все предметы, вся реальность откатилась к предшествовавшим формам. К тем, которые она принимала пятьдесят три года назад. Впрочем, регресс может и продолжиться. Но меня интересует Рансайтер — были ли его проявления с тех пор?
— Рансайтер лежит вон там, — сказал Дон Денни с необычной для него экспрессией, — мертвый как селедка. Это единственное его проявление.
— Мистер Чип, скажите, пожалуйста, — начала Фрэнси Спэниш, — у вас ни с чем не ассоциируется слово «Убик»?
До Джо не сразу дошел смысл вопроса.
— О господи, — выдохнул он, — да вы просто не можете отличить проявление от…
— Фрэнси видела сон, — сказала Типпи. — Она всегда их видит. Расскажи Джо свой убиковый сон, Фрэнси. Это она его так назвала, Джо. Убиковый сон. Она видела его прошлой ночью.
— Я так назвала его, потому что это на самом деле был убиковый сон, — сказала Фрэнси. Ее пальцы нервно сплелись. — Понимаете, мистер Чип, этот сон отличался от всех, что были прежде. Огромная рука опустилась с неба — словно рука Господа нашего. Неимоверная, как гора. Сжатая в кулак, подобный скале. Я поняла, что в этом таится наиважнейший смысл, что там, в кулаке, находится что–то такое, что повлияет на мою жизнь и на жизнь всех людей на Земле. Я ждала, когда пальцы разожмутся, — и они разжались. Они разжались, и я увидела, что скрывалось там…
— Аэрозольный баллончик, — сухо сказал Дон Денни.
— А на аэрозольном баллончике, — продолжала Фрэнси, — было одно только слово, огромными золотыми буквами, горящими как пламя: «УБИК». И ничего больше. Такое странное слово. А потом пальцы сжались, обхватили баллончик, и рука поднялась и скрылась в темных тучах. Сегодня утром я пошла в библиотеку, но в словарях этого слова не нашли, и никто не знал, что оно значит. Библиотекарь сказал мне, что в английском языке этого слова нет; есть в латинском, похожее на него: «ubique». Оно значит…
— «Везде», — сказал Джо.
Франческа кивнула.
— Да, именно так. Но слова «убик» не существует, а именно его я видела в своем сне.
— Это одно и то же, — сказал Джо. — Просто разное написание.
— Откуда ты знаешь? — спросила Пат.
— Вчера я видел Рансайтера, — сказал Джо. Все уставились на него. — По телевизору. В рекламном ролике. Записанном им незадолго до смерти… — В детали Джо вдаваться не стал, и так все было запутано до невозможности.