Свод
Шрифт:
Сейчас у них закусочная возле свинарников Уингли. Представляете, этот проныра даже памятные на всю его несчастную жизнь колбаски пристроил к делу. Они запекают их в тесте и продают. Люди шутят, говоря, что в этих колбасках если и есть что-то свиное, так это только то, что закусочная Киммельмана находится возле свинарников. Что за мясо в них пихают, неизвестно, однако с тех самых дней молодости Исраэль так с собаками и не дружит, так что вполне может быть, что и собачье. Как видно оттого и прозвали местные остряки эту быструю закуску в его забегаловке: «Hod dog».
Вот видите, Якуб, правду говорят, всё в нашей жизни проходит. Прошли беды и передряги Исраэля, и даже самые поганые слухи не помешали ему с его женой иметь много детей.
В поддержку же правдоподобности слухов можно уточнить только то, что все дети Киммельмана, как один, совершенно не похожи на своего папу. Как видно, леди Мери со временем так и не изменила свои взгляды …налево. Скажу больше, её старшая дочь в плане своего поведения очень на неё похожа, это, — добавил Свод двусмысленно, — мне известно доподлинно, хотя, как раз это-то к нашему делу совершенно не относится.
Вы спросите, к чему все эти подробности? — шумно вздохнул Свод, дожидаясь момента, когда ритмично вздрагивающий от смеха Якуб стал успокаиваться. — Всё только к тому, чтобы подчеркнуть, что с одной стороны: все слухи не возникают просто так и на что-то всегда опираются, а с другой, всё же не нужно пугаться того, о чём пока только ещё идут слухи. Кстати, — Свод кивнул в сторону появляющегося неизвестного строения, вокруг которого густо возвышались высокие кусты и деревья, давно не прихорашиваемые рукой хозяина. — Скажите, это…
— Дом Патковских. — Подтвердил насмеявшийся вволю Война догадку своего товарища. — Тогда ночью мы подъезжали к нему с другой стороны…
Одному богу известно, сколько раз вот так же встречало глухой, серой стеной имение соседей молодого пана Войну? В былые времена пан Альберт на манер польского королевского двора Радивилов ещё стриг овечьими ножницами колючие кусты вокруг своего дома. Тогда Якуб находил это забавным, приспособить грубые, кованные ножницы для такого полезного и красивого дела…
Вдруг навстречу всадникам из колючих зарослей, окружающих дом, с рычанием и лаем выскочили две лохматые собаки. Впутавшихся в их шерсть репейников было столько, что казалось, будто у одной из них брюхо волочилось по земле, а у другой было две головы. Бродячие псы, давно прикормленные сердобольными паннами Патковскими, узнали свистнувшего им Якуба, а потому не особенно старались в желании осведомить кормильцев о появлении гостей.
— Бедные животные, — угрюмо произнёс Война, глядя на глухо рычащих в стороне тварей, — как можно так жить?
— Бедные? — Судя по всему, не поддерживая точку зрения оппонента, переспросил пират. — По мне так уж лучше повстречаться с голодными волками, нежели с этими псами. Волк, животное благородное. По крайней мере, всегда знаешь, чего от него ожидать. А от этих тварей? Сегодня их две…
— Четверо, — поправил англичанина Якуб, — их четверо, Ричи. Ещё две где-то гуляют…
— Тем более, — продолжил пират. — Сегодня четверо. Завтра прикорми их хорошенько и их станет десять, двадцать. Если у них достаточно пищи, они плодятся, как корабельные крысы. Дай им ещё немного времени, и они начнут вас же, кормильцев рвать на ремни, чтобы набить, мало того, что своё пустое брюхо, так к нему ещё вдобавок десяток утроб своих прожорливых детей. А вот не станешь кормить, уйдут. Не пропадут, найдут себе пищу. И плодиться будут только, исходя из того, сколько могут добыть себе еды. Не люблю я их, собак этих бродячих…, — заключил Свод…
Тем временем они въехали во двор. У выложенного диким камнем, растрескавшегося крыльца их встречал молодой, высокий, светловолосый мужчина в дорогом тёмно-сером платье. Выглядевшее детским, его чистое лицо светилось доброй, располагающей улыбкой.
Нужно признаться, такое Свод видел не часто. У встречавшего их человека, волосы, брови, ресницы…, и даже редкая щетина на щеках были цвета золотистой соломы. Он поклонился, и что-то сказал Якубу. Война ответил и, указав в сторону своего спутника, представил его:
— Мистер Ричмонд Свод. …Ричи, а это пан Андрей Патковский, сын пана Альберта.
Англичанин учтиво ответил на поклон, тихо продолжая удивляться внешности молодого пана Патковского, ведь визуально, кроме своей принадлежности к мужскому полу, она не имела ничего общего с его усопшим родителем. Пан Альберт не отличался высоким ростом, был коренаст, носат к тому же, волосы имел редкие и тёмно-русые. Его же отпрыск выглядел настоящим гренадёром, а его белая голова с густыми кудрями походила на огромный одуванчик.
Вспоминая пани Сусанну, Свод тут же отметил, что и она была совершенно не похожа на безвременно ушедшего из жизни отца. Её медные волосы были куда как ближе к тону брата, нежели к природным окрасам родителей, а тонкие черты лица вообще мало походили на всю её ближайшую родню. «Ох, — вздохнул про себя Свод, — похоже, история жены Исраэля Киммельмана весьма близка и нашей незабвенной панне Ядвиге. Ну и дела…».
Радушный хозяин пригласил гостей в дом. В мрачном и холодном помещении пахло ладаном, дымом и какими-то травами. В тёмной гостиной их встретила Сусанна. Милая девушка что-то весело защебетала, то и дело, прикладывая холодные ладони к раскрасневшимся щечкам. Война, а вместе с ним и Свод вежливо улыбались, хотя англичанин мало что понимал из звонкого перезвона этого рыжего колокольчика.
Андрей, осмотревшись, зажёг свечи и в прохладном, сыром помещении стало гораздо уютнее. Молодой хозяин показывал на ровную глиняную стену, полным почтения голосом на ужасном английском объясняя иностранному гостю, что эта стена печи и, если пан Свод пожелает, он может приложить руки к стене.
— Благодарю Вас, — вежливо поклонился хозяину англичанин, — всё в порядке, не обращайте на меня внимания. Вы давно знаете друг друга, и вам есть о чём поговорить. Мистер Война, думаю, господину Патковскому сложно будет понять мои объяснения, переведите ему их и заодно скажите, пусть не беспокоится, отрекомендуйте меня как крайне немногословного человека…