Свод
Шрифт:
Да Якубу не надо было говорить, как оно действовало, ведь в данный момент он и сам едва мог совладать с собой. Душа, словно пойманная петлёй за ноги птица, беспомощно трепыхалась, тщетно силясь вырваться на свободу. Трудно было даже представить, что скажет отец, когда услышит от кого-либо по пути о бесчинствах Юрасика и Хмызы. Вот, дескать, всё доверил сыну, а он! …Что с него взять — дитя неразумное, вместо дела к бабкам ездит от испуга лечиться и ничего так и не предпринял для того, чтобы местный люд почувствовал сильную руку хозяина.
Так или иначе, а о том, что было на Кавальском хуторе, Война младший решил пока старосте
— Что ж, будем ждать отца, — неопределённо сказал молодой пан.
— А Хмыза? — испугался староста. — Если не поехать, Базыль пустит по окрестностям «красного петуха». И думается мне, что пан Криштоф очень скоро узнает, из-за чего он это сделал? Охо-хо, — тяжко вздохнул Жыкович, — зная вашего отца, я не советовал бы от него что-либо скрывать…
— Так-то оно так, — не дал договорить Жыковичу Якуб, — да только вот, как это сделать, если отец приедет к ночи? Сами понимаете, чтобы не клюнул «красный петух» нужно обязательно ехать к Базылю и как-то с ним договариваться. С другой стороны, как бы мы с ним не договорились, я уверен, отец, узнав об этом, не одобрит никаких переговоров с лихим людом.
— Пф-ф-ф, — шумно выдохнул пан Станислав через пухлые, сжатые губы, — то дакладна[ii]. Ваш отец, уж не обижайтесь на меня, пан Якуб за прямоту, нашёл бы способ выкорчевать из лесов и Юрасика, и Базыля. Однако ж, — отвлекая мысли молодого пана от косвенного укора, продолжил староста, — осенние дни коротки. Солнце уже смотрит на вечер. Что мы решаем?
Война окинул задумчивым взглядом внутренний двор замка. Вдали у конюшни вычёсывал гриву коня англичанина горбившийся от холода Казик, возле которого, к немалому удивлению Войны вдруг появился Свод. Казик, обменявшись с ним несколькими словами и знаками, указал ему в сторону гостевого крыльца, где стоял его хозяин и пан Станислав. Подвыпивший пират, хлопнул в знак одобрения Казика по плечу и, подняв ворот, бодро, словно по палубе качающегося на волнах корабля, зашагал в их сторону.
— Похоже, — со снисходительной ухмылкой произнёс пан Жыкович, — мистер Свод, наплевав на наши предположения, уже собрался ехать.
— Что же, — отрывая взгляд от Ричмонда, заключил Якуб, — так тому и быть. Едем. Вы, я и Свод.
Жыкович довольно кивнул:
— Это дело. Но как же быть с паном Криштофом?
— А мы скажем, что мы поехали ему навстречу. Пусть его здесь ждут, а мы решим все дела, вернёмся и скажем отцу, что просто разминулись с ним.
— Не поверит. Той дорогой никак не разминёшься.
— Значит, — настоял Якуб, — нужно сделать так, чтобы поверил…
Перед ними появился Свод. В колыхнувшемся воздухе сразу отдало бражной кислинкой. Похоже, беглый пират всё же исполнил свои желания и перед самым выходом из своей кельи пролил в не знающее постов и воздержаний нутро достаточно вина. Англичанин, перехватив укоризненный взгляд старосты, быстро застегнул расхлёстанные полы камзола, являя, таким образом, свою полную готовность к отъезду.
— Мне не хотелось бы, — недовольно глядя на него, сдержанно произнёс Война, — выглядеть в глазах отца неразумным юнцом. Так что только после переговоров посмотрим сообщать ему обо всём или нет…
— Спадары, — по-мужицки, но с пьяной господской вальяжностью произнёс Свод, — я хотоўы ў слях.
— О чём это он? — не понял староста.
Война улыбнулся:
— Мне кажется, пан Станислав, наш друг пытается
Хорошо, Свод, хорошо. Мы и сами видим, что вы уже …готовы, — двусмысленно добавил Якуб на английском. — Сразу и при оружии, и конь ваш под седлом. Нам просто не угнаться за вами, Ричмонд, хотя я, признаться, думал, что нам придётся ехать вдвоём с паном Жыковичем.
— Обижаете, — выдохнул невидимое винное облако англичанин, — я же говорил, что сочту за честь наказать этого разбойника за недуг пана Патковского и за обиду, причинённую вам, мистер Война…
Якуб даже приосанился от испуга:
— Вы что, Свод?! — словно библейский змей Аспид, в испуге прошипел он. — Очнитесь! Я же вам говорил, что мы едем туда, исходя из желания поговорить с Хмызой, а не из желания нашинковать его и его людей на поджарку. Дело дойдёт до рубки только в самом крайнем случае. Я имею ввиду, если на нас нападут, и придётся отходить…
— Тогда, — резонно, как совершенно трезвомыслящий человек заметил англичанин, — правильнее всего было бы оставить невдалеке от леса небольшой отряд наших людей. В случае чего, нам останется только доскакать до этого заслона…
Война умолк и, потупившись, задумался. Староста, понимающий, что между приятелями состоялся некий жаркий разговор и, видя озадаченность Якуба, просто не мог удержаться от вопроса:
— Что он говорит?
— Удивительно, — улыбнулся Война, — но этот пьяница говорит дело. Однако чтобы он не говорил, мы с вами просто вынуждены сделать всё так, как мы и решили. Я, конечно, не отчаянный рубака и кавалерийские фигуры мне …даже в детстве трудновато давались, однако как любой дворянин с оружием обращаться кое-как умею. Всё лучше, чем беглые крестьяне Базыля, так что вооружаемся и в путь…
[i] ...а чаму гэта ён, ...так зрабіў? — а почему это он, …так сделал?
[ii] — Это точно (пол. — бел.).
[iii] Готов в путь (бел.).
ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 2
ГЛАВА 2
Поезд пана Криштофа, увесисто качнувшись на выбитых тяжёлыми колёсами крестьянских колымаг глубоких выбоинах съезда моста, осторожно перевалился через его выгнутую спину. Кони старательно упирались в каменистую дорогу, влача тяжёлый груз под гору. Именно в этот момент из-за лохматой ивы навстречу им вылетели трое всадников.
— Сто-о-ой!!! — Взвыл по-бычьи возничий и, вздёрнув кверху бороду, что было сил, потянул на себя захрустевшие в его руках поводья. — Вы что, …вашу мать, ошалели…!?
Поезд повело влево, он остановился. Лошади нервно переступали, чувствуя, как тяжёлая карета стала тянуть их назад. Возница набрал, было, воздуху, чтобы явить бездумным лихачам весь запас горячих мужицких наречий, да притих, слыша, как скрипнула створка правой дверцы.
Экипаж заметно накренился. Из дверного проёма показалась могучая фигура пана Криштофа. Держась за багажную скобу крыши, он водрузил на загнутую вверх в дорожном положении подножку, облачённую в мягкий юфтевый сапог ногу. Нервно встряхнув своей крупной головой, сидящей на толстой, словно дубовый ствол шее, королевский Подскарбий стал отыскивать недобрым взглядом наглецов, посмевших омрачить его путешествие. Пан Криштоф прямо кипел от возмущения: