Сводные
Шрифт:
— Не переживай, мы уже продумали все, — успокоил её Сережа. — Мы вчера с Денчиком и Михой договорились выкупить у дядьки Пашки машину. Он не так много денег запросил. На троих осилим.
Старуха нахмурилась, осмотрев парня с головы до ног, словно раздумывала, что с него можно взять.
— Сережа, если собираешься отдать этому карточному вору наши сбережения, то прошу тебя подумать еще раз, — настойчиво начала она. — У тебя девятый класс, ты вымахал он, — махнула она головой на всю величину его роста, — ни одна рубашка не подходит. Все покупать придется. Я уже не говорю, что мы Юлечку снова без туфель оставляем. Это еще хорошо, что она у нас дюймовочка маленькая, не растет совсем. Крохой была, крохой и остается.
Сереже резануло слух последнее высказывание бабы Кати. С этим он мог поспорить, ведь неоднократно замечал, что и Юлька меняется. Взрослеет с каждым разом, как смотрел на неё. Не мог же он в этом просто сам себя уговаривать. Или мог?
— Не переживай, баб Кать, те деньги под запретом, — успокоил старуху Сережа. — Будут Юльке новые туфли. Мы с пацанами нашли, где можно денег заработать.
Баба Катя даже тесто из рук на стол выронила, подняв на него перепуганные глаза.
— Чего это вы надумали? — прошептала она. — Никуда влезть тебе не дам. Костьми лягу, но не дам тебе ошибок наделать. Я внуку обещала!
Старуха редко, когда эмоции проявляла, поэтому Сережка даже растерялся такой её реакции на свои слова. И отругал себя тут же за язык без костей. Зачем он вообще сказал об этом, зачем её нервничать заставил?
— Ты чего, бабуль? — ласково прижал к себе старуху, что теперь была ему по уровень подбородка ростом. — Ты за кого нас принимаешь? За мафиози каких? Забыла, что один мой напарник по оружию жирдяй, что и мухи не обидит, а второй математический гений, который за книжками своими не видит ничего. Хорошая банда у нас намечается. Как раз идти банк грабить. Или нет? Сразу на мокруху, да?
Баба Катя немного расслабилась, вняв словам парня.
— И правда, — успокаиваясь, выдохнула она. — Мальчишки вы хорошие, умные. Ты ж только смотри, Сереженька, я старенькая уже, а о Юльке еще заботиться и заботиться. Нельзя тебе в тюрьму попадать, а то помру я и на кого ж мы Крошку нашу оставим?
Сережа недовольно вздохнул и, оставив бабу Катю разбираться с пирожками, вышел на порог. Он слегка утрировал, когда старухе про друзей говорил. Миха хоть и жирдяй, но он последний год на бокс ходил усердно. У него сейчас такой удар был, что парты трещали, когда он по ним стучал. Денчик-Дрон вообще отдельный разговор. У парня так голова работала, что порой они с Михой просто не успевали за ходом его мыслей, так шустро он находил выходы даже там, где проблема казалась неразрешимой.
— А это еще что мне такое? — возмутился Сережа, когда, выйдя на крыльцо, заметил Дена, сидящего на траве рядом с Юлькой.
Денис что-то говорил девчонке, отчего её губы помимо воли растягивались в улыбке, хоть она и старалась не прерывать свой танец, за которым Дрон смотрел так, что у него разве что слюна по подбородку не стекала.
— Это что еще за лежбище тюленей? — недовольно заметил Сережа, остановившись за спиной друга со скрещенными руками.
— Злой старший брат явился, — с хмурой улыбкой констатировал Дрон. — Все, принцесса, я прячу свои сияющие доспехи и самые доброжелательные намерения подальше, а то гляди как глазища сверкают. Он же меня зажарит, как поросенка на костре. И сожрет потом, не подавится же.
Юлька, стоящая в этот момент на одной ноге с поднятой перед собой второй почти в шпагате, загоготала так, что потеряла равновесие и чуть на свалилось. Спасло лишь то, что Сережа рефлекторно вскинул руку и удержал её за талию. Они оба замерли, но по разным причинам. Юлька от удивления, ведь это было их первым физическим касанием месяца за четыре, а Серега от неуемного, совсем непроизвольного желания своего тела прижать хрупкое девичье тело к себе посильнее.
— А разве принцы не должны быть смелыми? — глядя в Сережины глаза, проговорила она севшим голосом слова, предназначавшиеся явно Денису. — Как иначе им удастся спасти принцессу от злого дракона?
На конце фразы она вздернула одну бровь, бесстрашно глядя в синие глаза названного брата, хотя была ниже его на целую голову. Он улыбнулся, когда её чистую речь услышал. В последнее время она очень усердно тренировалась. Все скороговорки читала и концентрировалась, чтобы контролировать горло свое. Про технику дыхания какую-то рассказывала, что в книжке прочитала. За этими мыслями он почти не заметил главного: это его она так ласково злым драконом назвала?
— Нарываешься, Кроха? — с ухмылкой протянул он, все еще продолжая удерживать её за талию.
Знал, что отпустить должен, но как увидел рядом с ней друга, ревность забурлила в нем, как в банке потрушенной газировки. Едва сдерживался, чтобы в дом её не загнать, где никто бы на его девочку не пялился. А она, словно не понимала, по какому тонкому краю сейчас ходила, когда нервно закусила верхнюю губу, придумывая, чтобы такого ему ответить в отместку.
— Я же просила так меня не называть. Мне одиннадцать, — гордо заметила она.
Словно услышав то, что хотел, Сережа перевел взгляд на друга, красноречиво подняв брови.
— Да понял я, понял, — недовольно буркнул Дрон и упал на спину, глядя в еще светлое, несмотря на вечернее время небо. — Принцессе пора пить молоко с медом и бежать смотреть "Спокойной ночи, малыши".
Сережа вновь перевел взгляд на Юлю и ухмыльнулся, радуясь тому, что этот раунд остался за ним. Она недольно фыркнула, выпутываясь из его рук и, горделиво вскинув подбородок, повернулась в сторону дома.
— Неудивительно, что принцев осталось так мало в наши дни, — прошипела она, проходя мимо Дениса. — Трус и слабак.
— Эй, — недовольно крикнул вслед девчонки Дрон, когда Юлька уже успела заскочить в дом. — Тебе ж самой надоест мне сухари в тюрьму таскать, когда меня за совращение посадят.
Этот комментарий девочка оставила без ответа, хотя Сережа мог поклясться, что она все слышала.
— Не девка, огонь, — прокомментировал Денис, уже для Сережи. — Жду не дождусь, как постарше станет. Сразу женюсь. Со скольки лет там замуж выдают девчонок? С шестнадцати?
У Сережи руки в кулаки сжались от его слов. Не хотелось ему, чтобы кто-то так смотрел на Юлю. Не хотел он никому позволять даже мысли допускать, что у них могут быть хоть какие-то шансы занять место рядом с ней в будущем. Юлька же его, Сережкина Кроха. Как он сможет кому-то отдать её? А что тогда у него останется? Ведь кроме неё и бабы Кати нет родни больше.