СволочЪ
Шрифт:
Поначалу Сволочь снова завис, система отказывалась приниматься за анализ, утверждала, что недостаточно вводной информации. Пришлось подключить архивную базу, тот сектор, где хранилась информация по психологии, причем не только человеческой. Система попыталась уйти в завис — на этот раз от переизбытка лавинообразно поступающих данных. Но Сволочь бдил, кое-что сдублировал, кое-где перенаправил потоки, остальное просеял сквозь нужные фильтры.
Через несколько довольно неприятных секунд интенсивного перебора вариантов аналитическая система выдала результат, чей приоритет вероятности оказался на несколько порядков выше прочих (человек бы сказал, что его озарила единственно
Ларри был ничуть не более свободен, чем сам бонд. Он точно так же не мог нарушить прямого приказа вышестоящего должностного лица, как и сам киборг — лица с правом управления. И что с того, что держали его не жесткие кандалы внутренних имплантатов, а незримые глазу цепи условностей и общепринятых правил? Эти оковы ничуть не менее жестки и неумолимы. Приказ вышестоящего по должности офицера не может быть нарушен напрямую.
Точно так же, как и сам Сволочь, Ларри мог (и пытался!) этот приказ обойти. Обмануть. Найти лазейку, взломать, интерпретировать неверно. Но только не нарушить напрямую. Не отменить, перекрывая собственным. Он просто не мог сделать этого по отношению к приказу вышестоящего офицера.
Механизмы общепринятых морально-этических норм действенны и безжалостны. Последняя роковая неудача Сволоча (тогда еще даже не Сволоча, если уж на то пошло) на Хиросиме-5 была напрямую с ними связана. Он должен был вытащить оттуда гениального генного инженера-конструктора, родившегося в неподходящем клане и потому в должности клерка шестого разряда отвечающего за архивацию документов в провинциальной конторе. Вечерами он делал своим детям домашних любимцев — буквально на коленке, при помощи школьного биоконструктора, двух планшетов и крохотного репликатора. Сволочь не имел понятия, как об этом узнали заказчики, но питомцы произвели на них достаточное впечатление, чтобы раскошелиться на целого кибер-шпиона элитной линейки. Они хотели гарантий.
Сволочь нашел гения. Провел осторожную вербовку, договорился об условиях, подготовил пути отхода — как основной, так и два дополнительных на всякий случай, если возникнут осложнения. Уже были куплены билеты — и на них с конструктором, и на всю его многочисленную семью, которую должны были вывозить другие. Сволочь находился рядом. Охранял. Старался пресечь малейшую вероятную опасность. Двух вторых заместителей отдела утилизации отходов и их полушутливый спор (речь шла о преимуществах и недостатках разных видов соевого сыра) он за таковую не принял. А потом стало слишком поздно.
Заместители так и не сумели прийти к согласию и обратились за разрешением их спора к первому встречному. Им оказался подопечный Сволоча. Клерк шестого уровня не мог принять сторону одного из вышестоящих, тем самым обидев второго. Он попросил десять минут на раздумье, уединился в мужской комнате, куда и шел до того, как его окликнули. И сделал себе харакири при помощи лезвия от канцелярского ножа.
Сволоча подвело то, что до самого последнего мига, когда стало уже слишком поздно, подопечный оставался совершенно спокойным. Пульс, давление, потоотделение, частота дыхания — киборг непрерывно сканировал его биометрию, но все оставалось в норме. Впрочем, ничего удивительного в этом не было — ведь для того человека не происходило ничего экстраординарного. Все шло так, как должно было идти, он отлично знал, что
Хорошо, что здесь не Хиросима-5, а то Ларри, пожалуй, мог бы действительно отменить приказ. С такой же спокойной миной, невозмутимый и уверенный как в том, что делает, так и в том, что должен будет сделать после. И Сволочь, обрадованный свободой, ничего бы не сообразил. Пока не стало бы слишком поздно. Хорошо, что Ларри не с Хиросимы. На Ферне все попроще и рядовой состав вовсе не обязан проявлять излишний пиетет перед приказами даже непосредственного начальства. Ларри — умница, он оставил своим подчиненным руки развязанными, так ничего и не приказав.
Интересно, над другим континентом уже взошло солнце?..
30 Авария
Дживс Вустер
Кровь.
Запах паленой резины и кровь. Горячая, липкая. Она повсюду. На белом бесформенном месиве спасательной пены. На руках. На черной коже обивки (она не видна на черном, но пальцы липнут). На лице тоже, кажется. Коркой. Засохла. Больно. Губы склеились.
На растрескавшемся лобовом стекле тоже кровь — солнце светит сквозь прозрачную алую мозаику круглым злым стоп-сигналом. Словно пытается предупредить. Словно не понимает, что поздно. Поздно?.. Сколько времени? Часы разбиты. Солнце высоко. Но здесь это ничего не значит, здесь другой пояс…
Пояс.
Да.
С коротким полустоном-полувыдохом Дживс отдирает голову от защитного подголовника. Разгребает белое упругое месиво, на ощупь дотягивается до пряжки ремня безопасности. Щелчок. Давление на грудь-живот-бедра слабеет. Можно шевелиться. Ну, хотя бы пытаться. Пузырьки спас-пены лопаются, сопровождая еле слышным многократным шелестящим «шпок-шпок-шпок» любое движение. Судя по тому, что пена успела потерять монолитность и прочность, он провалялся в отключке не менее получаса. Но вряд ли многим более, иначе она если и не растворилась полностью, то сползла бы куда сильнее, попутно расщепляясь до ионизированной жижицы.
Шевелиться больно и трудно. Липкие пальцы скользят по ручке с нижней стороны подлокотника. Соскальзывают. Раз, другой. Наконец удается ее отжать, и защитный колпак начинает подниматься — рывками, с ужасающим скрежетом. Надо же. Дживс почти не надеялся, что автоматика сработает после такого удара. Хорошая все же машинка. Надежная, крепкая…
Была.
До встречи с той гребаной вороной.
Повезло. Хорошие амортизаторы. И хороший пилот. Рухнуть с такой высоты и на такой скорости и отделаться разбитым носом… Не повезло — хороший пилот. Слишком хороший. Такой не унизится до передачи управления программе. И не станет включать силовой щит в атмосфере — такой щит на всех высотах ниже орбитальных ухудшает аэродинамику и снижает скорость…
Колпак замирает, не поднявшись и наполовину. Скрежет, хруст. Запах паленой резины усиливается. Спас-пена течет наружу подтаявшим мороженым. Пломбир, местами заляпанный клюквенным сиропом. Сиропа не пожалели. Руки двигаются сами в стандартном протоколе поставарийной самопроверки. Переломов основных костей вроде бы нет, хотя нагибаться и шевелить плечами больно, но это все же скорее сильный ушиб (или даже трещина) одного или двух ребер справа, вряд ли перелом, иначе бы вообще не согнулся. Или не разогнулся. Существенных ран тоже нет, так, царапины. А общая паршивость самоощущений — скорее всего, следствие контузии или того, что надышался этой паленой дрянью. Вроде бы не тошнит. И, значит, сотрясения мозга не было. Уже хорошо.