Своя вселенная
Шрифт:
Чокнулись. Выпили. Принялись за фрукты. Василий съел мандарин, а потом – банан.
– Кофейку? – в очередной раз поинтересовался генерал.
– Пожалуй, – отреагировал Василий.
Были отданы соответствующие распоряжения. Петровский почувствовал – самое время. Заговорил эдак лениво, будто между прочим:
– Проблемка у меня. Потерял права и техпаспорт. Никак не могу найти. Прямо-таки не знаю, что делать. А иногда хочется самому за рулём посидеть.
– Василий Игнатьевич, вы меня обижаете. Какая проблемка? Давно бы заглянули ко мне. – Он вскочил, исчез в кабинете, мгновение
Василий достал шариковую ручку, начал выводить на бумаге нужные слова. Писанина заняла не меньше минуты. Генерал пребывал в нетерпеливом ожидании. Бережно взял листок, глянул на Василия:
– Ну вот. Я наложу резолюцию, отправлю. Дня через два будет готово. Чтобы вы не тратили время, попрошу завезти. Скажите, куда?
– На работу, – скромно проговорил Петровский. – В Союз писателей СССР.
– Сделаем. Если будут ещё какие-то проблемы, заезжайте. Или звоните. Ещё по одной?
Василий не стал отказываться. Выпили. Тут стараниями секретарши подоспел кофе. Две чашечки опустились на столик, а с ними – блюдо, наполненное всевозможными конфетами. Генерал явно был сладкоежкой.
Кофе оказался неплохим. Петровский выпил его с удовольствием. Теперь можно было ехать дальше.
Разумеется, генерал проводил его до выхода. Жал руку, просил приезжать почаще.
Похожая на «Мерседес» отечественная машина вновь повезла Петровского. Садовое кольцо крутилось под колесами. Пребывая на заднем сиденье, Василий размышлял о приятных неожиданностях сегодняшнего дня. Как они грели озябшую душу.
Дом Ростовых принял Василия как ни в чём не бывало. Кабинет вернул к прежним заботам. Но лёгкая праздничность оставалась в нём, требовала выхода. Василий позвонил Наталье, попросил приехать, как только она освободится. Почувствовав некую интригу, она спросила:
– Что-нибудь случилось?
– Ничего плохого. Расскажу, когда встретимся.
Наталья появилась в его кабинете через час. Он поднялся ей навстречу, поцеловал. Она смотрела на него с прощающей улыбкой.
– Рассказывай.
– Не здесь. Идём в Дубовый зал.
– Это необходимо?
– Да.
Пройдя по дворику усадьбы, мимо деревьев, уже выпустивших листочки, мимо памятника Льву Николаевичу Толстому, строго взиравшему со своего пьедестала, они вышли на Поварскую, которая здесь по-прежнему называлась улицей Воровского, и с этой стороны зашли в ресторан Дома литераторов. Дубовый зал предстал перед ними во всём величие.
Свободных столов хватало. Василий выбрал подальше от входа, где было, на его взгляд, уютнее. Едва ушёл официант, унося их пожелания, Василий довольно проговорил:
– Сегодня меня вызывали в ЦК КПСС. Зюганов, секретарь по идеологии. Попросил написать книгу про Гайдара. Я дал согласие.
Наталья помолчала, потом глянула на Василия с некоторым удивлением:
– Ты же его не любишь.
– Ну почему не люблю? – Василий ощутил неловкость. – Я к нему… спокойно отношусь… Я не обязан его нахваливать. Я должен рассказать про его жизнь… Зюганов дал понять, что
– А твоё давнее желание уйти от сиюминутных тем?
Она сознательно давила на больную мозоль.
– Если бы я с самого начала писал то, что мне хочется, меня бы не печатали, – терпеливо пояснил он. – И я бы не работал там, где работаю… Я напишу этот роман, и так, что мне за него не будет стыдно. Я напишу этот роман. И следом займусь тем, чем давно хочу заняться. Буду писать про любовь.
– Решать тебе, – подвела она черту под разговором.
Принесли холодную закуску, «Боржоми». Из солидарности с женой, Василий не стал заказывать алкогольных напитков.
Горячее не подкачало. Ресторан Центрального дома литераторов держал высокую марку даже в этой вселенной. Говяжья вырезка на гриле с соусом "Тереяки", гречневой лапшой, жареными овощами и джемом из экзотических фруктов была хороша. Кофе Наталья пить не стала – попросила свежевыжатого апельсинового сока.
Домой пошли в сторону главного входа в Дом литераторов с улицы Герцена. И там, под высокими сводами холла, им повстречался Евгений Батурин, уже подвыпивший. Петровский протянул ему руку, но тот своей в ответ не подал.
– Ты прихлебай, – в непонятном запале произнёс Батурин. – Но не простой. На тебе особая вина.
Василий решил проявить добрую волю.
– Женя, тебе хочется, чтобы сразу решились все проблемы. Так не бывает. Пока экономика только развивается, серьёзное расслоение в обществе неизбежно. А потом оно сойдет на нет. Всё наладится.
Он будто не слышал Василия. Нечто упрямое, жёсткое было в его взгляде, устремлённом на Петровского.
– Рабство правит людьми. А ты и тебе подобные помогают это рабство сохранять. Ты прикрываешь его красивыми словами, извращая суть происходящего. Ты – поработитель ума. Ты опаснее других.
Василий не выдержал.
– Знаешь что, иди ты в жопу! – разнеслось по холлу. Стремительными шагами Василий направился к выходу.
Наталья догнала его только на улице.
– Зачем ты так? – спросила она.
– Женя – хороший человек. Но его упёртость переходит все границы.
Холодный воздух наполнял московские улицы. Не чувствовалось, что уже конец мая. Погода вредничала, нарушая природный порядок.
– Тебя задело то, что он говорил? – спросила Наталья.
– Да, меня задело, – с вызовом ответил Василий.
Оставшуюся дорогу они молчали.
14
Потапов был рассержен. То, что он услышал от своего компаньона, вряд ли могло вызвать иную реакцию.
– Кто наехал? Бандиты? – мрачно поинтересовался он.
– Если бы. Силовики.
– Откуда знаешь?
– Выяснил. Они, родимые.
Этого ещё не хватало. Будто у него нет других забот.
– Мало им нефти и газа?
– Они хотят всего.
Речь шла о довольно крупном предприятии, выпускавшем кисломолочную продукцию. Располагалось оно в Подмосковье. Приносило стабильную прибыль. Ещё бы, столько сил в него было вложено!.. И всё-таки, не укладывалось в голове – опять наезжают, после многих лет наездов. И кто? Потапов глянул на Бориса.