Своя вселенная
Шрифт:
– Немедленно приступаю к работе.
– Вот и хорошо.
Покинув чрезвычайно высокий кабинет, Василий пребывал под впечатлением только что состоявшегося разговора. Такая просьба – признак настоящего доверия. Оно дорогого стоит. Василию не хотелось писать книгу про Гайдара, но он принял предложение, потому что доверие обязывало.
Сопровождаемый внимательным взглядом капитана, Петровский вернулся к лифту. Кнопка была нажата.
«В конце концов, я профессионал, – проистекало рассуждение. – Надо – я напишу.
Лифт раздвинул металлические двери, позволяя проникнуть в его тесный объём. Двери закрылись, спрятав наконец Петровского от внимательного взгляда капитана. Начавшееся перемещение ощущалось лишь по лёгким вздрагиваниям лифта. Впрочем, это не отвлекало Василия. Клубок сюжетных ходов роился в нём. Как начать, какой-нибудь сценой из прошлого, когда Гайдар был мальчишкой? Или сценой будущего? А что, если дать параллельное развитие сюжета, в этой и другой вселенной? Показать, что Гайдар везде оставил свой след. Неплохо бы. Только не позволят. Официальный роман. Фантастика недопустима…
Едва он свернул в коридор, направляясь к выходу, увидел полноватую женщину с пышной шапкой спадающих на плечи рыжих кудряшек и острым носом, целеустремленно идущую навстречу. Он не обознался – это была звезда шоу бизнеса Алла Пугачева. Яркая личность. Впрочем, Василий никогда не относил себя к поклонникам её таланта.
Петровский намеревался тихо пройти мимо, но певица, заметив его, широко улыбнулась, изменила траекторию.
– Привет Василий. – Она чмокнула его в щёку. – Всё пишешь?
– Пишу, – с некоторой растерянностью ответил он. И тотчас нашёлся. – А ты всё поёшь?
– Пою. – Придвинувшись, она добавила, чуть тише, будто по секрету. – Я ничего другого делать не умею. – Оглушительный хохот последовал за этими словами.
«А я умею,» – подумал Василий, но не сказал.
– Ты уже побывал на ковре?
– Да. – Он лениво кивнул.
– А я вот иду. Опять мозги ебать будут. Заглядывай.
Она продолжила своё величавое движение. Проводив её взглядом, слегка ошарашенный Петровский двинулся к выходу.
Мелкий дождь уныло орошал окрестности. А у Василия было солнечно на душе. Какая-то невероятная даль открылась ему, величавая, вечная. Бодрым шагом он ринулся в сторону Лубянки, а потом вспомнил – его ждёт машина! Пришлось возвращаться.
Улицы здешней Москвы давали возможность для перемещения. Василий смотрел в окно добрыми глазами. Ему нравился этот город, большой, суматошный, шумный. Город, в котором жила история, таилось на проспектах и улочках прошлое. Который не мог испортить другой ход истории в этой вселенной – город был выше этого.
«Надо налаживать жизнь, – подумалось вдруг ему. – В конце концов, я могу остаться здесь навсегда. К чёрту убогое существование.»
Данные соображения породили слова, обращенные
– Знаете что? Давайте заедем в главное управление ГАИ. Надо решить одну проблемку.
Водитель спокойно кивнул в знак согласия.
Машина поехала в сторону Пушкинской площади, потом – к Цветному бульвару. Вскоре показался Театр кукол Образцова. А следом – длинное скучное здание с небольшими окнами, в котором располагалось главное управление ГАИ.
Дежурный милиционер на входе небрежно выслушал Петровского и вынес приговор:
– Вам надо обратиться в районное отделение ГАИ.
Совет блюстителя дорожного порядка рассердил Василия.
– Вот что. Я хочу видеть вашего начальника, – жёстко выговорил он. – Сообщите ему, что его ждёт секретарь Союза писателей СССР Василий Петровский. Сообщите.
Всем видом показывая, что ему противно делать это, дежурный позвонил неведомому начальнику, принялся объяснять, кто находится внизу. Потом процедил:
– Ждите.
Через пару минут появился милицейский генерал, коренастый, упитанный; радостно улыбаясь, протянул к Петровскому трепетные руки, схватил ими его ладонь, принялся трясти.
– Василий Игнатович? Какими судьбами? Рад видеть.
– А я из ЦК КПСС, – нарочно, чтобы слышал дежурный, сообщил Петровский. – Еду мимо. Думаю, дай загляну.
– И правильно. Идёмте.
Миновав посрамлённого дежурного, Петровский последовал за генералом. Пристанище гаишников пропустило его в своё нутро. Они с генералом подошли к лифту, который не поленился доставить их на третий этаж. Кабинет у генерала был солидный, подстать его чину. Устроились неофициально, в комнате отдыха. Василий придавил кожаный диван, генерал – кресло. Взгляд у высокого чина был вежливый, даже слегка заискивающий.
– Интересуетесь нашей работой?
– Да.
– Василий Игнатович, можете быть спокойны. Советские гаишники живут в полном соответствии с решениями родной коммунистической партии и указаниями вышестоящего начальства.
– Отрадно слышать.
Лукавое выражение появилось на генеральском лице.
– Конечно, есть отдельные недостатки в работе. Но мы планомерно работаем по их устранению.
Василий кивнул, подтверждая наличие планомерной работы по устранению отдельных недостатков. Похоже, имелось в виду мздоимство.
– Коньячку? – нежно поинтересовался генерал.
– Можно, – позволил Василий.
– Сейчас сообразим.
Появилась пузатая бутылка французского коньяка, фрукты в широкой чаше. Два широких стаканчика приняли достойную жидкость.
– За успехи советской государственной автоинспекции, – торжественно произнёс Василий.
Генерал полез чокаться. Выпили. Тотчас рюмки наполнились вновь.
– За успехи советских писателей, – не менее торжественно провозгласил генерал, сияя добрейшей улыбкой.