Своя вселенная
Шрифт:
– Иди спать. Я уберу со стола, – примирительно проговорила Наталья.
Поначалу Василий хотел помочь жене, однако, выпитое давало о себе знать, вязкая усталость охватила его. Поколебавшись некоторое время, он отправился в спальню. Засыпая, он думал о том, что с Надей получилось ой как нехорошо. Но откуда он мог знать, что в этой вселенной она умерла?
Утром Наталья ни словом не обмолвилась о вчерашнем промахе Петровского. Пока он принимал душ, возилась в кухне. Потом они завтракали под аккомпанемент рассказов о достижениях советской экономики, о коммунистической партии, которая неустанно заботится о людях.
– Сварить кофе? – спросила Наталья.
– Да. – Василий задумчиво кивнул в знак согласия.
– Иди, поработай. Я принесу.
Он прошёл в кабинет, устроился за компьютером. Поначалу хотел продолжить работу, начатую двойником – тот знал, что здесь будут печатать, а что – нет. И вдруг он вспомнил об идее перпендикулярных вселенных. И тотчас был захвачен азартом. Пальцы спешно застучали по клавишам. Он словно боялся опоздать. Как он мог забыть?! Пол-утра занимался Бог знает чем!
Главное было записано, когда Наталья принесла кофе. Соблазнительный густой аромат вальяжно разлёгся в кабинете.
– Ты чего такой довольный? – удивилась она.
– Интересную вещь придумал. – Ему захотелось сделать что-то приятное этой женщине, проявить нежность. Он притянул её за руку, усадил на колени. – Знаешь, что я решил? Здесь у нас будет детская. – Василий обвёл комнату рукой. – Перед тем, как он появится на свет, надо сменить обстановку.
– А как же кабинет? Тебе нельзя без кабинета.
– Поставлю компьютер в спальне, – безмятежно проговорил Василий. – Буду там работать.
Она смотрела на него с любовью. Потом легкая мечтательность мелькнула в её взгляде.
– А ты не можешь попросить четырёхкомнатную квартиру?
Она была права: нынешнее его положение делало такую просьбу реальной.
– Попрошу. Как только нас станет трое, сразу подам заявление. – Он посмотрел на часы. – Пора на работу. Но прежде мне хочется кое-что сделать.
Его руки легли на груди, а губы трогали её аккуратное ушко. Он чувствовал, что встречает живейший отклик.
– Может, пойдем в спальню? – раздалось вдруг.
– Мы здесь ещё не пробовали…
Он продолжал ласкать её, всё более увлекаясь, вслед за тем задрал ей халатик, овладел ею там, в кабинете, не сходя с кресла. Это оказалось не слишком удобно – подлокотники мешали, – зато необычно. Так они раньше не пробовали заниматься любовью. Вид у Натальи был смущенный, словно они делали что-то недозволенное.
Через полчаса Петровский появился на рабочем месте. Он вновь решал судьбы людей и документов, получая от этого немалое удовлетворение. Более того, он чувствовал ответственность за будущее страны. Той, в которой жил с недавних пор, но к которой успел приноровиться. В конце концов, если он может остаться здесь до конца жизни, почему бы не сделать что-нибудь полезное?
В половине первого ему позвонил Астахов. Голос у него был понурый, блеклый.
– Надо поговорить.
– Ради Бога. Приезжай, как обычно, после шести. Место встречи тебе известно.
– А раньше нельзя? – робкая надежда слышалась в этой просьбе.
– Можно, –
Астахов появился через час. Выглядел он плохо – осунувшийся, похудевший. Словно после длительного перепоя или болезни.
– Что с тобой? – вырвалось у Василия.
– Ужасно болит голова. Третий день. Раньше такого никогда не было. С трудом лекции прочитал. Прямо-таки не знаю, что делать? И в чём причина?
– Лекарство пил?
– Пил. Не помогает.
Петровский задумался на мгновение.
– Может, кофейку? С коньячком.
– Пожалуй.
Василий вызвал секретаршу, дал распоряжение. Гость был усажен на одно из кресел в углу, перед которыми располагался журнальный столик. Петровский хотел сесть рядом, но тут свежая мысль явилась ему, вытолкнула слова:
– Может, мы и так выпьем коньячку? До кофе.
Астахов кивнул. Бутылка отборного армянского коньяка, стоявшая на всякий случай в шкафу, покинула место пребывания, а с ней – две рюмки. Стеклянная поверхность столика приняла их. Нужные действия были произведены. Василий взял наполненную рюмку, глянул на гостя.
– За твоё здоровье.
Астахов принял тост. Благородная жидкость убыла по месту назначения. Василий чутко следил – проявится ли действие коньяка?
– Полегчало? – сколько надежды было вложено в этот вопрос.
– Немного, – тихо прозвучало в ответ.
Василию не терпелось поведать про своё вчерашнее открытие.
– Потом ещё должно полегчать… Слушай, я придумал интереснейшую вещь. Есть параллельные вселенные. Так? И есть люди. Они ведь тоже как вселенные. Каждый человек может быть разным. По сути человек многомерен. Он может жить в разных человеческих измерениях. Есть бытовое измерение, когда человека интересует только то, как обеспечить свою жизнь. Есть измерение нравственное, есть – научное, в котором часто пребываешь ты. Есть – политическое, и ещё куча направлений – жажда славы, денег, желание добиться чего-то, оставить свой след в истории. Чем дальше идёт эволюция, тем больше этих измерений. В первобытном мире существовало только бытовое измерение. А сейчас их уйма. И человек может пребывать в разных измерениях одновременно, переходить из одного измерения в другое. А параллельные вселенные даны нам, чтобы испытать разные варианты существования, реализовать разные варианты судьбы. Получается, что вселенные людей накладываются на параллельные вселенные пространства и времени… Я бы назвал это перпендикулярными вселенными, – осторожно добавил он, внимательно следя за реакцией Астахова.
Тот не на шутку задумался, потом поднял насмешливые, хотя и грустные глаза на Петровского.
– По-твоему, всё крутится вокруг человека?
– Да! – вскричал Василий.
– Сомнительная гипотеза…
– Можешь не принимать её. – Обида наполняла голос Петровского. – Но я считаю, что это так.
– Гомоцентризм? Человек в центре всего? Чепуха, – безапелляционно заявил Астахов. Похоже, он и впрямь почувствовал себя лучше.
Такого удара Василий не ожидал.
– Разве человек не часть природы?! – мрачно осведомился он.