Святая Анастасия Сербская. Чудеса и пророчества
Шрифт:
«Да вот, там за двумя горными вершинами, – показал ей чабан рукой в сторону восточного холма. – Там, когда придёте туда, увидите одну широкую поляну, которая спускается в долину. А до этого вы перейдёте правый рукав реки, которая вытекает под тем холмом, на котором, как я вам сказал и как многие рассказывают, тёмными ночами может показаться некий необычный и для всех нас в этом краю странный свет. Когда вы всё это пройдёте, вы можете вдоль русла реки дойти до того вашего монастыря».
«Так что продолжить этим путём?» – Феодора показала на ведущую вниз лесную ложбину.
«На первом повороте можете пойти налево, – теперь он стоя показал южнее. – И прямо вдоль ручья, который отведёт вас до Глубокой реки [17] .
«Спасибо вам, человече», – сказала Анастасия, только тогда заметив, что того, второго, чабана, давно нет, как и всех остальных.
Солунь с небесных престолов!
17
Глубокая река, или Глубокий ручей, является местом, на котором тёплая вода из двух источников, из двух ручьёв, соединяется в один поток, и из них возникает река Топлица, которая течёт ниже, рядом с монастырём Введения Пресвятой Богородицы в Куршумлии, которая во времена Римлян называлась Аd Fines (на краю) и тут проходил путь Ниш-Леш. Куршумлию во время святой Анастасии звали Белые Церкви, а с приходом турок-османов, которые в ней отливали пули (куршум), получила название (Куршумли Килисе) – Свинцовые церкви.
Монахини двинулись вверх по холму, с которого дождевая вода уже стекла. Будто их что-то несло на руках, они не чувствовали болей, приобретённых на трудном пути. Не боялись они и того, что вечер уже близко. Молча шли они, под впечатлением от всего, что в первый день пешего путешествия пережили, как вдруг оказались перед небольшой выпуклой скалой, из-под которой журча вытекала вода родника.
«От источника течёт не ручей, а сразу настоящая река. Боже, что это за вода, раз над ней поднимается пар? – удивилась Феодора, встала на корточки и своей раненой рукой погладила воду. – Она тёплая, вот уж чудо Божие».
«О Топлице, как ты приятна! Тебя нам здесь, чтобы мы могли немного отдохнуть, послала Богоматерь», – добавила Анастасия, с воодушевлением касаясь руками воды.
Затем они обе перекрестились, опустились на колени и умылись тёплой водой.
Первой очнулась Анастасия, чувствуя, что она находится в ярком луче трепещущего света.
«Вокруг нас нет тьмы, – сказала она Феодоре. – Эй, сестро, вставай и посмотри, что я увидела отсюда».
Феодора к ней присоединилась и тоже три раза перекрестилась, увидев странный свет вокруг себя. Затем подняла усталые веки, заметила озарённое лицо Анастасии и шёпотом, почти таинственно, сказала: «О Боже мой, благой Боже…»
«Видишь ли ты то, что и я вижу?» – спросила Анастасия.
«Вижу, вижу, вон вдалеке мерцают вершины Хортиатиса над Солунью. А вон то белое… должно быть, башни в Солуни.
Да, это могут быть только Фессалоники. Будто нас ангел Божий наградил, чтобы мы на мгновение заглянули в этот дивный мир, такой далёкий и такой близкий! – воскликнула Феодора и обняла её. – А где это мы, Анастасия?»
«Наверняка мы недалеко от монастыря, но близко от прошлого, которое здесь неслучайно всплыло перед нами. И ты бывала в Солуни. Вон, посмотри и на свет над ней, кажется, что солнце спустилось к людям. А я как член ближайшего императорского семейства провела там много времени с прекрасными учителями и юными принцами и принцессами не только всей Византии, но и мира. Здесь я изучала историю, природу, литературу и философию. Эти знания передавала народу Немани, своим детям, дворянам. Насколько я в этом преуспела, знает только Бог, так же, как только Он видел, сколько мы пешком прошли в течение сегодняшнего дня. А эти тёплые источники и реки мой отец, византийский император Комнин, даровал Немане, когда я вышла за него замуж».
Полностью сознавая необходимость двинуться с сестрой монахиней к монастырю, бывшая ещё вчера правительницей не могла отойти от воспоминаний о своем детстве и своей юности, от Солуни:
«Я и мои подруги из всей Византийской империи километрами гуляли вдоль морского берега и разговаривали.
А затем мы обычно шли на вечернюю службу в церковь Панагия, а иногда и в церковь Святой Софии. Прежде чем зайти в эти Божии храмы, мы переодевались в тёмные одежды, которые за нами, на некотором расстоянии, несли дворцовые служанки. Вспомни, сестро, и ты иногда с нами проводила время в этих прогулках и девичьих беседах. Много раз мы обе шли с небольшой свитой на отроги Хортиатиса, и там мы собирали самые необычные цветы и редкие травы для наших гербариев. А иногда мы, вместе с юношами, не только нашими из Солуни, двора, но и из Царьграда и Рима, спорили и шутили на площади Аристотеля. Солунь в то время нашей юности была городом, полным чудесных юных людей, которые приезжали изучать науки и учиться ремёслам».
«Интересно, – добавила Феодора, – что ты мне однажды сказала, что твоя мать хотела назвать тебя Фессалоника, потому что очень любила рассказ о жене короля Кассандра, основателя этого нашего города. Он, создавая этот мощный, великий город с огромным портом, назвал его в честь своей жены, которую безумно любил. А она, Фессалоника, была сводной сестрой Александра Великого».
«Знаю, знаю. Прекрасно, что ты мне напомнила этот правдивый рассказ об основателе Солуни. Но в душе у меня самый подходящий к случаю рассказ о святом Димитрии, который и сегодня защищает не только Фессалоники, но и каждого из нас, кто в этом городе рождён. Он – святой защитник от бед и всех других, Богу верных, которые от него, как Божьего воина, ждут помощи. А когда речь зашла о моём крещении, мой отец повиновался воле большинства своих близких родственников, которые ранее представляли и ныне представляют императорскую династию, и дал мне имя Анна, по Матери нашей Богородицы Девы Марии».
«Я только напомню тебе ещё нечто, и пойдём дальше. Твой отец, так я тогда узнала, хотел также приобщить молодёжь к изучению истории торговли. Он старался стимулировать купцов из всего мира приезжать именно в Солунь и развивать своё дело, и вкладывать крупные суммы в строительство этого знаменитого города. Много труда он положил, чтобы в Солуни создать высшие учебные заведения именно для детей этих купцов и мореплавателей. В этих школах и мы, дети правящей династии, учились наравне с ними», – напомнила ей Феодора.
«Мы не можем больше предаваться чувствам и воспоминаниям о прекрасных мгновениях, которые мы в девичестве провели в Солуни. Здесь святой Димитрий ревностно подвизался, и он и далее защищает Солунь. Он защищает и весь православный народ во всём мире, поэтому неудивительно, что его называют странствующим святым».
Поняв намёк, Феодора перестала думать о прошлом и крестясь подтвердила, что у неё перед глазами значительная и дорогая её сердцу картина. И действительно, с вершин Копаоника она ещё немного посмотрела на сотни километров удалённую Солунь, узнавая кварталы города на холмах Хортиатиса.
Совершенно точно она могла бы определить, где находится синагога, в которой апостол Павел проповедовал евреям христианство, говорил о братстве и вере в Сына Божия. Оттуда его слушатели прогнали, тяжко согрешив.
«Посмотри в направлении того облака, похожего на ангела с поднятыми крыльями. Видишь там, прямо под ним, площадь Аристотеля, а рядом храм Святого Димитрия. Мне даже кажется, что я вижу отблеск его купола».
Слушая её, Феодора опять перекрестилась, ожидая, что настанет конец восхищению Анастасии тем, что видно на таком удалении. Однако её сестра в монашестве опять произнесла: