Святилище
Шрифт:
– Это папа, - сказал босоногий.
– Он и слепой, и глухой. Будь я пес, не хотел бы не видеть и даже не чувствовать, что ем.
На доске меж двумя столбами стояли оцинкованное ведро, жестяной тазик и треснутая посудина с куском желтого мыла.
– К черту воду, - сказал Гоуэн.
– Как насчет выпивки?
– Вам, пожалуй, больше не стоит. Будь я пес, вы налетели машиной прямо на то дерево.
– Ладно, хватит. У тебя нигде не припрятано?
– В сарае должно быть чуток. Только тише, а то он услышит, найдет и выплеснет.
Босоногий
– Там ваша жена, ей что-то нужно. Темпл стояла в дверях кухни.
– Гоуэн, - позвала она.
– Махните ей рукой, что ли, - сказал босоногий.
– Пусть замолчит, а то Лупоглазый нас услышит.
Гоуэн помахал ей рукой. Они вошли в сарай. У входа стояла грубо сколоченная лестница.
– Вам лучше подождать, пока я влезу, - сказал босоногий.
– Она подгнила, обоих может не выдержать.
– Что же не починишь? Ведь каждый день лазишь по ней.
– Пока что она служит неплохо, - ответил босоногий.
Он поднялся. Гоуэн последовал за ним через лаз во тьму, испещренную желтыми полосками проходящих сквозь щели в стенах и крыле лучей заходящего солнца.
– Идите за мной, - сказал босоногий.
– А то ступите на неприбитую доску и опомниться не успеете, как очутитесь внизу.
Глядя под ноги, он прошел по чердаку и вынул из кучи прелого сена в углу глиняный кувшин.
– Только сюда Лупоглазый и не заглядывает. Боится поколоть свои нежные ручки.
Они выпили.
– Я вас уже видел здесь, - сказал босоногий.
– Только вот как зовут, не знаю.
– Моя фамилия Стивенс. Я покупаю выпивку у Ли вот уже три года. А он когда вернется? Нам нужно добраться до города.
– Ли скоро будет. Я вас здесь уже видел. Три-четыре дня назад тут был еще один человек из Джефферсона. Как его зовут - тоже не знаю. Говорун - это да. Все рассказывал, как взял и бросил свою жену. Давайте выпьем еще, предложил он; потом умолк, осторожно присел, держа кувшин в руках, склонил голову и прислушался. Через минуту снизу донесся голос:
– Джек.
Босоногий взглянул на Гоуэна, отвесив в идиотском ликовании челюсть. Над мягкой рыжеватой бородкой виднелись неровные зубы.
– Эй, Джек. Наверху, - произнес голос.
– Слышите?
– прошептал босоногий, дрожа от затаенного восторга.
– Зовет меня Джеком, а мое имя Томми.
– Спускайся, - произнес голос.
– Я знаю, что ты там.
– Пойдем лучше, - сказал Томми.
– А то еще стрельнет через доски.
– Черт возьми, - ругнулся Гоуэн.
– Чего же ты не... Эй, - крикнул он, мы спускаемся!
Лупоглазый стоял в дверях, заложив указательные пальцы в проймы жилета. Солнце зашло. Когда они спустились и вышли, с задней веранды сошла Темпл. Остановилась, поглядела на них, потом пошла вниз по склону. Побежала бегом.
– Велел я тебе
– сказал Лупоглазый.
– Да, - ответил Томми.
– Велели.
Лупоглазый повернулся и зашагал, даже не взглянув на Гоуэна. Томми пошел за ним. Спина его по-прежнему вздрагивала от тайного восторга. На полпути к дому Лупоглазый едва не столкнулся с Темпл. Она, казалось, замерла, не прекращая бега. Даже развевающееся пальто не облегло ее, однако она долгое мгновенье глядела на Лупоглазого с нарочитым, вызывающим кокетством. Он не остановился; его узкая спина не изменила вычурно-самодовольной осанки. Темпл побежала снова. Миновав Томми, схватила Гоуэна за руку.
– Гоуэн, мне страшно. Она сказала, чтобы я не... Опять ты пил; даже не смыл кровь... Она говорит, чтобы мы уходили отсюда...
Глаза ее были совершенно черными, лицо в сумерках казалось маленьким, осунувшимся. Она взглянула в сторону дома. Лупоглазый как раз сворачивал за угол.
– Ей приходится ходить за водой аж к роднику; она... У них в ящике за печью очень симпатичный младенец. Гоуэн, она сказала, чтобы я не оставалась тут дотемна. Говорит, чтобы мы попросили его. У него есть машина. Она сказала, что вряд ли...
– Кого попросить?
– перебил Гоуэн. Томми оглянулся на них, потом зашагал дальше.
– Этого черного человека. Она сказала, что вряд ли, но, может быть, он и согласится. Давай попросим.
Они шли к дому. Тропка вела к передней веранде. Машина стояла в бурьяне между тропкой и домом. Темпл, коснувшись рукой дверцы, опять взглянула на Гоуэна.
– У него это почти не займет времени. Я знаю одного парня с такой же машиной. На ней можно выжать все восемьдесят. Ему только подвезти нас до любого города, потому что она спросила, женаты ли мы, и мне пришлось сказать, что да. Только до станции. Может, есть какая-то ближе, чем Джефферсон, - шептала Темпл, глядя на Гоуэна и водя рукой по дверце.
– О, - сказал Гоуэн.
– Просить должен я. Так? Ты совсем спятила. Думаешь, эта обезьяна согласится? Да я лучше останусь тут на неделю, чем куда-то поеду с ним.
– Она говорит, чтобы я не оставалась здесь.
– Не дури. Пойдем.
– Так ты не попросишь его? Нет?
– Нет. Говорю тебе, подождем, пока не явится Ли. Он раздобудет машину.
Они пошли по тропке. Лупоглазый стоял, прислонясь к столбу веранды, и закуривал сигарету. Темпл взбежала по сломанным ступенькам.
– Послушайте, - сказала она, - вы не согласитесь отвезти нас в город?
Лупоглазый взглянул на нее, держа сигарету во рту и прикрывая ладонями огонек спички. Губы Темпл застыли в подобострастной гримасе. Лупоглазый нагнулся и поднес огонек к сигарете.
– Нет, - ответил он.
– Ну поедемте, - взмолилась Темпл.
– Будьте же человеком. В таком "паккарде" у вас это почти не займет времени. Ну как? Мы вам заплатим.
Лупоглазый затянулся. Щелчком отшвырнул спичку в кусты и негромко произнес холодным тоном: