Святилище
Шрифт:
– Сведения, которые могут быть полезны мне?
– Думаю, что так. Они представляют интерес для обеих сторон.
Радио или виктрола издавали над ухом Хореса пронзительное арпеджио саксофонов. Бесстыдные, бойкие, они, казалось, ссорятся друг с другом, словно обезьяны в клетке. Ему было слышно хриплое дыхание человека на другом конце провода.
– Хорошо, - сказал он.
– Что вам известно?
– Предоставлю вам судить об этом самому.
– Ладно. Завтра утром я буду в городе. Найдете меня где-нибудь.
– Потом торопливо произнес: "Алло!" Казалось, тот человек дышит Хоресу прямо в ухо: грубый,
– Алло!
– повторил Хорес.
– Раз так, видно, это вас не интересует. Наверно, я столкуюсь с другой стороной и больше не буду вас тревожить. До свиданья.
– Нет, постойте, - сказал Хорес.
– Алло! Алло!
– Да?
– Встретимся, не откладывая в долгий ящик. Я минут через пятнадцать буду...
– Не надо, - сказал Сноупс.
– У меня машина. Я заеду к вам.
Хорес вышел к воротам. Ночь была лунной. В серебристо-черном туннеле кедров бессмысленными точками плавали светлячки. Черные, заостряющиеся к небу кедры казались вырезанными из бумаги; пологая лужайка была покрыта легким блеском, патиной, словно серебро. Сквозь гудение насекомых слышался крик козодоя, трепетный, жалобный, однообразный. Проехало три машины. Четвертая замедлила ход и свернула к воротам. За рулем грузно маячил Сноупс, казалось, его посадили в машину до того, как был установлен верх. Он протянул Хоресу руку.
– Как вечерок, судья? Не знал, что вы опять живете в городе, пока не позвонил миссис Сарторис.
– Ничего, спасибо, - ответил Хорес. Высвободил руку.
– Чем же вы располагаете?
Сноупс пригнулся к рулю и стал вглядываться в сторону дома.
– Будем говорить здесь, - сказал Хорес.
– Это избавит вас от необходимости разворачиваться.
– Здесь нас могут услышать, - сказал Сноупс.
– Но это; уж ваше дело.
Огромный и толстый, он горбился, смутно вырисовываясь в потемках, при лунном свете его невыразительное лицо само походило на луну. Хорес ощущал в его взгляде ту же таинственность, что и в разговоре по телефону; какую-то расчетливость, хитрость, многозначительность. Он, казалось, видел, как его собственная мысль мечется туда-сюда, всякий раз ударяясь об эту мягкую, грузную, инертную массу, словно попадая в поток хлопковой мякины.
– Давайте зайдем в дом, - предложил Хорес. Сноупс распахнул дверцу. Вы поезжайте, - сказал Хорес.
– Я пойду.
Сноупс тронулся. Когда Хорес подошел, он вылезал из машины.
– Ну, говорите, - сказал Хорес.
Сноупс снова взглянул на дом.
– У вас гости, а?
Хорес промолчал.
– Как я всегда говорю, женатому человеку надо иметь собственное местечко, где он мог бы уединиться и никого не касалось бы, что он там делает. Конечно, у мужчины есть какие-то обязанности перед женой, но чего она не знает, то не может ей повредить, верно? Пока дело обстоит так, никаких скандалов не будет. Вы тоже так считаете?
– Ее здесь нет, - сказал Хорес, - если вы намекаете на это. Для чего вы хотели меня видеть?
Он снова почувствовал, что Сноупс глядит на него беззастенчиво и совершенно неверяще.
– Что ж, я всегда говорю, в частные дела мужчины никто не должен соваться. Я не виню вас. Но когда узнаете меня получше, поймете, что я не болтун. Я побывал во всяких местах. Хотите сигару?
Его большая рука потянулась к нагрудному
– Нет, спасибо.
Сноупс закурил, его лицо проступило в свете от спички, словно поставленный на ребро пирог.
– Для чего вы хотели меня видеть?
– повторил Хорес.
Сноупс затянулся.
– Пару дней назад у меня появились сведения, которые, если не ошибаюсь, будут представлять для вас цену.
– Цену? Какую?
– Оставлю это на ваше усмотрение. Я мог бы столковаться с другой стороной, но все-таки мы с вами из одного города и все такое прочее.
Мысли Хореса заметались. Семья Сноупса происходила откуда-то из окрестностей Французовой Балки и до сих пор жила там. Он знал о тех окольных путях, какими новости переходят от человека к человеку среди безграмотного народа, населяющего эту часть страны. Но, разумеется, этого он не станет продавать властям, подумал Хорес. Даже он не настолько глуп.
– Тогда скажите, в чем тут дело.
Он чувствовал, что Сноупс глядит на него.
– Помните, вы садились на поезд в Оксфорде, где были по одному де...
– Да, - перебил Хорес.
Сноупс раскуривал сигару долго, старательно. Потом поднял руку и провел по затылку.
– Мы говорили об одной девушке, припоминаете?
– Да. Ну и что?
– Это уж вам решать.
Хорес ощущал запах жимолости, цветущей на серебристом склоне, слышал голос козодоя, мягкий, жалобный, дремотный.
– Вы хотите сказать, что знаете, где она?
Сноупс промолчал.
– И скажете это мне за определенную цену?
Сноупс промолчал. Хорес сжал кулаки, сунул их в карманы и прижал к бокам.
– Почему вы решили, что меня это заинтересует?
– Судите сами. Не я веду дело об убийстве. Но я искал ее в Оксфорде. Конечно, если вам это ни к чему, я столкуюсь с другой стороной. Просто предлагаю вам хорошую возможность.
Хорес направился к крыльцу. Шел он неуверенно, как старик.
– Давайте присядем, - предложил он. Сноупс подошел и сел на ступеньки.
– Вы знаете, где она?
– Я видел ее.
– Он снова провел рукой по затылку.
– Да, сэр. Если ее нет... не было там, можете получить свои деньги обратно. Яснее сказать нельзя, верно?
– И какова же ваша цена?
– спросил Хорес.
Сноупс принялся раскуривать сигару.
– Ну, говорите, - сказал Хорес.
– Торговаться я не собираюсь.
Сноупс назвал цену.
– Хорошо, - согласился Хорес.
– Я уплачу.
– Он сдвинул колени, поставил на них локти и опустил на ладони лицо.
– Где... Постойте. Вы случайно не баптист?
– Мои родичи - да. А у меня довольно широкие взгляды. Я не ограничен ни в каком смысле, сами поймете, когда узнаете меня получше.
– Хорошо, - сказал Хорес, не поднимая лица.
– Где же она?
– Я доверяю вам, - сказал Сноупс.
– Она в публичном доме, в Мемфисе.
XXIII
Когда Хорес, войдя в ворота мисс Ребы, приблизился к решетчатой двери, его сзади кто-то негромко окликнул. Уже наступил вечер; окна на потрескавшейся шершавой стене выглядели частыми светлыми прямоугольниками. Хорес замер и оглянулся. Из-за ближайшего угла по-индюшечьи высовывалась голова Сноупса. Он вышел. Взглянул на дом, затем в обе стороны улицы. Прошел вдоль забора и с настороженным видом вошел в ворота.