Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России
Шрифт:
Вообще пессимистическое настроение в смысле полного и всецелого отвращения от всей и всякой жизни не есть нормальное и всеобщее чувство: все живое в природе любит жизнь и отвращается от смерти. В жизни благо, а отнюдь не в самоуничтожении. Поэтому даже ветхозаветный писатель, изобразивший всю суетность настоящей жизни, говорил: поди, ешь с веселием хлеб твой и пей в радости сердца вино твое, коль скоро Бог благоволит к делам твоим. Пусть всякое время одежды твои будут белы и пусть масти не оскудевают на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все время суетной жизни твоей и которую дал тебе Бог на все суетные дни твои, потому что эта доля твоя в жизни и в трудах твоих (Екл. 9: 7–9).
А
А посему и физическая сторона в браке законна, и тот, кто отрицает ее и признает брак как исключительно сердечно-духовную связь, тот, по слову святого апостола Павла, внимает духам обольстителям (см. 1 Тим. 4: 1–3)…
В христианском браке естественное влечение ставится под господство духа, и физическая сторона его хотя и не вытесняется и не уничтожается нравственной стороной, как ложно думает Толстой, однако подчиняется этой последней. В браке, как и во всяком другом отношении, человеку поставлено задачей не отрицать свою природу, но обращать ее на службу пресвященному и освященному благодатью Божией духу. Брак одной стороной касается физической природы, но то, что есть в нем физического, должно быть преддверием высшего начала. Жена, по слову апостола Павла, спасется чрез чадородие, но не чрез одно чадородие, а если пребудет в вере и любви и святости с целомудрием (1 Тим. 2: 14), то есть не чадородие само по себе служит к спасению жены, а пребывание в вере и любви, в которых она воспитывает детей своих: жена спасется чрез рождение детей в веру…
Таким образом, в христианском браке физическая сторона (плотская любовь) является только средством для осуществления одной из целей брака – рождения и воспитания детей. А где это средство обращают в цель, где нет такого господства нравственного принципа, где физическая сторона не только не подчиняется духовной, но и сама берет перевес над нею и поглощает ее, там такое состояние со всею силой осуждается Церковью как унижающе и оскорбляющее идею брака…
Таков высокий взгляд Св. Церкви на брак, – взгляд, несомненно, возвышающийся над воззрениями Толстого…
Проповеди и беседы
Поучение в праздник Рождества Христова, 25 декабря 1899 года
Кто, братия, был внимателен к настоящему богослужению, тот не мог не заметить, как часто святая Церковь повторяет ныне в своих песнопениях ангельское славословие при рождении Христа: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение (Лк. 2: 14). Этим Церковь указует на то, что праздник Рождества Христова есть по преимуществу праздник мира, благоволения и радости…
Своим грехом человек прервал мир с Богом, ибо кое общение правды Божией с неправдою человеческой, света с тьмою? Люди, падшие в очах Божьих, были чада гнева, сыны противления; жертвы и приношения их Господь не восхотел… и всесожжении о гресе не благоволил… невозможно бо крови юнчей и козлей отпущати грехи (см. Евр. 10: 4–6). Не имея мира с Богом, люди не имели мира и между собою. Это не были братья, дети одного отца; это были враги, все свои помыслы направляющие к тому, чтобы господствовать друг над другом: одно царство покоряло другое, и один народ угнетал другой; повсюду были брани, под тяжестью коих стоном стонала окровавленная земля. А раз не было у людей мира ни с Богом, ни между собою, то не могло быть мира и в их душе…
Но вот является в мир давно жданный и желанный Князь мира… и мира Его несть предела (Ис. 9: 6–7). Христос умиротворяет всяческая: Он примиряет людей с Богом; научает, что все они – братья, дети одного Отца Небесного, и посему должны любить друг друга; вносит в душу человека мир и радость. Посему Ангелы при самом рождении Его уже воспевают на земли мир, во человецех благоволение (Лк. 2: 14).
Но, быть может, скажете вы: где же мир на земле, когда и по пришествии Христовом доныне мы видим брани и войны, когда и сейчас восстает народ на народ и царство на царство, когда и теперь так часто встречаются между людьми раздоры, неприязнь, вражда? Где искать этого мира, который принесен и оставлен (см. Ин. 14: 27) Христом?..
В Церкви Христовой повсюду разлит мир. Здесь молятся о мире всего мира, о соединении всех; здесь все называют друг друга братьями, друг другу помогают; здесь любят всех, даже врагам прощают и благотворят. И когда христиане послушны гласу Церкви и живут по ее велениям, тогда у них действительно мир и любовь: припомните первых христиан, у которых было одно сердце и одна душа, у которых даже имение было общее (см. Деян. 4: 32); а когда, напротив, люди отдаляются от святой Церкви и живут по своей воле, тогда у них господствует себялюбие, раздор, несогласие и войны…
Слово к сербам в городе Джексон (штат Калифорния), 3 октября 1899 года
Не бывайте удобь преложни ко иному ярму (2 Кор. 6:14).
Такими словами начинается нынешнее апостольское чтение, и на них-то и хочу я остановить внимание, возлюбленные братья.
Святой апостол Павел писал некогда коринфским христианам, чтобы они не имели общения с неверными и идолослужителями, и разумел, конечно, не житейское общение в обычных делах, ибо иначе надлежало бы христианам совсем выйти из мира (см. 1 Кор. 5: 10), а общение в делах веры, в служении Богу. В этом не должно было быть ничего общего у коринфян с язычниками, ибо какое согласие между Христом и Велиаром и какая совместность храма Божия с идолами (см. 2 Кор. 6: 15–16)?
Но приложимы ли эти наставления апостола вам, братия? Вы живете не среди язычников, а среди христиан. И если дозволительно иметь общение даже с язычниками в житейских делах, то разве нельзя иметь вам религиозного, молитвенного общения с другими христианами, которые веруют в Того же Христа, Сына Божия, во плоти пришедшего? Так, братья; но хотя они и служат вместе с вами одному Господу однако не забывайте, что вы – православные, то есть правильно славите Бога и истинно служите Ему, а они – инославные, то есть славят Господа иначе, чем вы, и, следовательно, не вполне правильно и истинно; да не оскорбятся они, если к ним применим выражение апостола, что они содержат истину в неправде (см. Рим. 1: 18). А раз мы обладаем полнотой истины, то какая же надобность в таком случае обращаться нам к другим церковным общинам за молитвенным утешением и наипаче за святыми таинствами? Не будет ли это похоже на то, как если кто-нибудь жаждущий отринул чистый родник и стал пить воду из мутных источников? Или кто понимающий дело променяет самородный драгоценный камень на подражание ему, хотя бы и искусное? Или какой здравомыслящий человек при переправе через бурную реку отвергнет прочный и надежный корабль и предпочтет ему утлое судно, в котором ежеминутно может потонуть? Если же мы мудры в делах житейских, то почему же в делах веры нам быть младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения (Еф. 4: 14)?