Святополк II. Своя кровь
Шрифт:
Сидя в своем Киеве, Святополк внимательно следил за Черниговской землей. Киевщину половцы не тронули, краем зацепили и переяславльские владения, зато, несколько лет не знавший разора Чернигов теперь страдал. Степь была ненасытна - казалось, столько богатства перетекло в нее прошлым летом и осенью, так нет же! Нашлись пустые мошны и завидущие глаза! Но без добра нет худа - брат-соперник, Владимир Мономах, терпел нужду. Чем завершится распря меж ним и Олегом - неведомо, а только это ослабит сына Всеволода.
Восемь дней стояли половцы и тмутараканские
Он смотрел на стены Чернигова, почерневшие от дыма и потеков смолы, которую лили на головы осаждающих, и не ведал, что точно так же Владимир Мономах смотрит на вражий стан. Дружина горой стояла за него, но черниговские бояре, вятшие мужи, ремесленный и черный люд начинали роптать. Когда он проходил мимо, поднимаясь на стену, случалось, вслед ему летели приглушенные голоса:
– Доколи терпеть будем?.. Половец наши дома жжет!
– Князь Олег поганых навел. Владимир-князя воевать…
– Вот его бы и воевал! Нам-то за что достается!
– За княжьи распри!
Люди роптали, но когда начинался очередной приступ, с пустыми злыми лицами рвались в бой. Однако злость эта была не на врага, а на князей, что ради своих прихотей и упрямства заставляют их проливать кровь.
Вечером восьмого дня, едва Владимир Мономах вернулся в свои палаты, к нему с поклоном вошло несколько черниговских мужей. Двоих Владимир знал - они были ярыми сторонниками Святославичей, другие были мало знакомы. Недоброе предчувствие сжало сердце.
– Со словом мы к тебе от Чернигова-города, князь, - поклонился старший из бояр.
– Людство черниговское говорит тебе - не люб ты нам. Святославичи - наши князья природные, хотим под их рукой быть. Оставь город…
– Оставить?
– Владимир почувствовал, что задыхается.
– Кому? Вы на стены выйдете, гляньте - половцы под стенами стоят! Посад выжгли, по земле ордой идут, людей в полон гонят! И сей разор ваш Олег Святославич учинил!
Бояре потупились, искоса переглядываясь. Но потом один из них поднял голову:
– Князь, ведаем мы, что за беду терпит земля Черниговская! Землю от поганых оборонять - то ваша, княжья забота. Сами с ними разбирайтесь, а мы за ваши княжьи распри костьми лечь не хотим.
– Не упрямился бы ты, княже, уступил Святославичу Чернигов - он бы отвел поганых!
– добавил кто-то сзади.
Это уже был упрек. Его, князя, гонят прочь бояре! И гонят, явно виня в разорении, учиненном другим! Мол,
В горнице наступила тишина, и в этой тишине Владимир отчетливо услышал доносившийся со двора слитный многоголосый гул. Рванулся к оконцу - так и есть!
Подворье было запружено людством. Боярские гридни стояли вместе с простолюдинами, а верные князю дружинники столпились на крыльце, готовые оборонять господина.
– Чернигов свое слово сказал, князь, - прозвучал за спиной голос боярина.
Стукнула дверь. Владимир обернулся - вошел его ближний боярин Ратибор, прошедший с ним долгий путь, помнивший победы и поражения на Стугне. В темных глазах его была тревога и вопрос: «Что скажешь, князь?»
А что тут сказать? Мономах мысленно пересчитал своих дружинников, кто не убит и не ранен. Выходило, что их оставалось около полусотни. А еще Гита, сыновья, бояре, их жены и дети. Что сможет сделать он, если весь Чернигов встанет против него?
– Ратибор, готовь гонца в стан Олега, - приказал Владимир.
Переговоры затянулись чуть ли не на весь день. Олег твердо стоял на своем - он сровняет город с землей и не оставит в нем ни одного жителя, если Мономах не уступит ему Черниговского стола. Людство шумело, вознося хулу уже на обоих князей, что не могут договориться меж собой, и - Мономах был вынужден уступить. Гонец послал новый наказ - переяславльский князь предлагает осаждающим мир, если Олег Святославич позволит князю с дружиной, боярами, женами, детьми и казной беспрепятственно покинуть город.
Олег согласился. Послушные его слову половцы только облизывались на богатый княжеский поезд - много же Черниговская земля давала в казну!
– но не смели и пальцем шевельнуть. Олег Святославич, снова князь черниговский, замер в отдалении. Он не смотрел в сторону проехавшего совсем близко Мономаха - взор его был устремлен на родной город, на глаза просились слезы радости и облегчения, и он не заметил, каким ненавидящим взором проводил его Владимир.
Глава 8
Вернувшись в Переяславль, Мономах рьяно взялся за дело. Его деятельный ум, поднаторевший в княжеских склоках и распрях, уже подсказывал ему решение. Он послал гонца к Святополку.
В пространном письме он ярким, живым языком - Владимир владел даром письменного слова - рассказывал о самоуправстве Олега Святославича, презревшего наказ его отца Всеволода и самочинно захватившего не принадлежавши ему город. Кроме того, он совершил преступление против всей Русской земли - привел на нее поганых, и те много ел и городков пожгли, тысячи людей порубили, а сотни в полон увели. Как в старые добрые времена, когда Киевский золотой стол был самым сильным, Мономах просил у Святополка помощи и защиты от самоуправства Олега и предлагал военный союз против него.