Святополк Окаянный
Шрифт:
— В тридцать пять это ишо не старик.
— Но ведь у него трое детей.
— Ну и что? И у Лады вон тоже дитё.
— Ты мне Светозара не трожь, — зашипел с возмущением Ждан. — Я скорее вас всех мокрохвостых отдам Лютому, чем его.
Жена тихо засмеялась, что того более возмутило мужа. Толкнул ее под бок, но она еще более затряслась в беззвучном смехе.
— Чего развеселилась, дура? С тобой советуюсь.
— А чего советоваться? Идти надо Ладе за Лютого, раз берет. А то так и прокукует весь
Лада слышала этот ночной разговор между родителями, непрошеные слезы катились по ее щекам, она вполне понимала правоту матери. Но обида на всех и даже на самое себя сдавливала ей горло. И когда на родительском ложе заспорили особенно горячо, она громко сказала:
— Да не ссорьтесь вы. Уйду я к Лютому, раз зовет, по крайне мере, буду рядом с вами, а не в какой-то дальней веске.
— Правильно, Ладушка, — сказала мать, — Будет своя изба, своя семья. И Лютый — мужик добрый, и рукомесло у него не то что у отца. Всю зиму в избе туеса да кадолби ладит, не то что наш-то на морозе да на ветру с лодиями стружится.
— Но Светозара туда я не отдам, — подал голос Ждан — То мой поспешитель.
— А я, тятя, разве его отбираю? Пусть при тебе так и будет, мы же рядом будем жить-то. Кажин день видеться будем.
«А и верно, — подумал Ждан. — Пожалуй, это и хорошо, что сосед сватается. Все кучей будем. И сеять и молотить гуртом».
— Ладно. Завтра, как явится Лютый, скажу ему, что мы согласны. Завтра ж можно и окрутиться.
— А окручиваться я не стану, — вдруг сказала решительно из темноты Лада.
— Как так? Испокон так ведется.
— Не стану, и все.
— Да ты что, Лада? — заговорила мать. — Как же без окруты в жены-то идти?
— Я уже окручивалась с одним. Хватит.
— Ну кто там это видел? Леший разве. Видоков-то нет.
— Вон Светозар — видок от той окруты.
Едва не до третьих петухов уговаривали родители дочь на округу, но так и не смогли уговорить. Лада стояла на своем. Даже когда Ждан, разозлившись, ляпнул:
— Выходит, шо не будет у нас ни стуку, ни груку, поведут тебя як суку? Так?
— Так, — ответила резко Лада. — И хватит об этом.
— И в кого она такая упрямая, — проворчал Ждан, поворачиваясь на другой бок.
— В тебя, — отвечала Лада.
На следующий день Лютый заявился в сарай, где Ждан вытесывал весла для будущих лодий. Опять встал за спиной у работавшего Ждана, молчал. Видимо, приготовившись к отказу, не спешил услышать его.
Ждан долго терпел это молчаливое присутствие, потом громко спросил Светозара, сидевшего на верстаке:
— Сынок, что это за пень вырос у нас в сарае?
— Где, тятя? — спросил мальчик.
— А вон стоит-то, — кивнул Ждан за спину.
Светозар засмеялся, решив, что дед обознался:
— То не пень, тятя.
— А кто?
— Лютый.
— Неужто Лютый? — продолжал игру Ждан и даже взглянул на соседа. — Да нет, вроде пень.
Светозар закатывался, столь смешным казалось ему происходящее.
— Ну ладно уж, — молвил Лютый со вздохом. — Говори, что решили. Плясать али плакать?
— Тащи, сосед, корчагу с медовухой, кто ж на сухо горло пляшет?
— Согласны? Да? — не веря своим ушам, спросил Лютый.
— Куда ж тебя девать, горемыку. То ли ты на Ладе, то ли она за тебя. Не поймешь.
— Ой, спасибо, Ждан, ой, спасибо, Ждан, — забормотал Лютый, кланяясь. — Вы ж меня от Припяти спасли.
— Не мели глупства. Что мы, не люди, что ли? Станем родней, нам все нипочем будет.
— Так, так, Ждан.
— Только вот что, сосед, Лада просила, чтоб никакого шума, она ввечеру придет, сварит ужин, накормит детей и останется.
— Ну и правильно, ну и верно. Зачем нам шум?
— И еще. Окручиваться не будете.
— Как? — вытаращил глаза Лютый. — Но ежели мы станем мужем и женой, как же без окруты? Перед людьми зазорно будет.
— Зазор был, когда по улке без порток бежал. А здесь какой зазор?
— Но так же от веку шло.
— Так тебе хозяйка нужна или округ? — спросил Ждан с оттенком угрозы. — А ну что у вас не заладится? Она воротится домой — и все. А окруженная разве сможет? Раз обжегшись, подуешь и на холодное.
— Оно так, — согласился Лютый.
— Вот и чеши за корчагой хмельного.
Перед вечером еще засветло Ждан со всем семейством явился к Лютому. Увидев входящую через порог Ладу, с печи кубарем слетел Кочет, радостно лепеча:
— Лада, Лада, Лада, — и ухватился за ее подол, законно полагая, что именно он «выревел» ее в свою хату. Лютый постарался к встрече дорогих гостей. Ладе не надо было ничего варить, все было готово — пареная репа, жареная рыба, соленые грибы, пшенная каша. И даже корчага с хмельным медом стояла на столе. Мало того, впервые в жизни Лютый разорился на свечу. Обычно изба освещалась лучиной, ее много было заготовлено и лежало за трубой, на припечке. Но пока было на улице светло, огня не требовалось.
Две семьи в одной избе — это было слишком густо, и потому Ждан скомандовал:
— А ну, цыплята, кыш во двор, не ровен час, на кого-нибудь наступим.
Старших всех выпроводили: «Играйте на улке». Младших оставили. Кочет не отпускал Ладиной юбки, и она нет-нет да гладила его по голове, и он таял от великого блаженства. Светозар, будучи в два раза старше его, смотрел на это вполне спокойно, что, мол, с маленького взять, пусть тешится.
Если на свадьбе молодых обычно полагались и песни, и пляски, и музыка, здесь все было тихо, пристойно, как просила невеста.